О культурологической сенсации — число могил Казимира Малевича, как оказалось, совпадает с числом живописных черных квадратов, о танцевальных диаграммах Уорхола в интерпретации Дианы Мачулиной и заброшенном осеннем саде с запахом яблок в ЦТИ «Фабрика» рассказывает Марина Рагозина.
Фотографии: пресс-служба галереи RUARTS
Александр Егоров, «Лучи солнца в листве айвового дерева», галерея Ruarts
До 26 ноября в галерее Ruarts идет выставка абстрактных фотограмм Александра Егорова «Лучи солнца в листве айвового дерева». Название выставки отсылает к документальному фильму выдающегося испанского режиссера Виктора Эрисе «Солнце в листве айвового дерева» (1992). День за днем на заднем дворе своей галереи художник Антонио Лопес Гарсиа рисует айвовое дерево, к нему приходят разные люди, с которыми он говорит об искусстве, друзья, вспоминающие молодость… Время течет, меняется погода, освещение, меняется и айвовое дерево. Гарсиа пытается запечатлеть ускользающие неповторимые моменты жизни и угасания, обращаясь к опыту импрессионистов, переоткрывших влияние света на восприятие. Режиссер, чья камера также реагирует на свет, тоже включен в эту игру.
Отсылка к фильму совсем не случайна. Александр Егоров, ранее экспериментировавший с цифровой фотографией, к четвертой персональной выставке в Ruarts обратился к полностью аналоговому процессу. На выставке представлено несколько десятков фотограмм, созданных методом хромогенной печати — то есть непосредственно световым потоком без участия камеры. Фотограф запечатлел падение света на светочувствительную бумагу, используя самые неожиданные предметы или источники света — например, лазерную указку и бокалы из хрусталя. Невозможность полного контроля над процессом и подключенность спонтанных факторов позволили ему создать серию неповторимых, уникальных отпечатков. Предсказать, как отреагирует фотоэмульсия на свет, пропущенный через предметы, можно лишь приблизительно. Соавторами работ становится фотобумага, используемые в процессе объекты и сам световой поток — рука автора лишь подталкивает их к созданию новых возможных сочетаний. Художник любит сравнивать свой метод с непредсказуемостью результатов при обжиге японской керамики в технике раку.
До 26 ноября в галерее Ruarts идет выставка абстрактных фотограмм Александра Егорова «Лучи солнца в листве айвового дерева». Название выставки отсылает к документальному фильму выдающегося испанского режиссера Виктора Эрисе «Солнце в листве айвового дерева» (1992). День за днем на заднем дворе своей галереи художник Антонио Лопес Гарсиа рисует айвовое дерево, к нему приходят разные люди, с которыми он говорит об искусстве, друзья, вспоминающие молодость… Время течет, меняется погода, освещение, меняется и айвовое дерево. Гарсиа пытается запечатлеть ускользающие неповторимые моменты жизни и угасания, обращаясь к опыту импрессионистов, переоткрывших влияние света на восприятие. Режиссер, чья камера также реагирует на свет, тоже включен в эту игру.
Отсылка к фильму совсем не случайна. Александр Егоров, ранее экспериментировавший с цифровой фотографией, к четвертой персональной выставке в Ruarts обратился к полностью аналоговому процессу. На выставке представлено несколько десятков фотограмм, созданных методом хромогенной печати — то есть непосредственно световым потоком без участия камеры. Фотограф запечатлел падение света на светочувствительную бумагу, используя самые неожиданные предметы или источники света — например, лазерную указку и бокалы из хрусталя. Невозможность полного контроля над процессом и подключенность спонтанных факторов позволили ему создать серию неповторимых, уникальных отпечатков. Предсказать, как отреагирует фотоэмульсия на свет, пропущенный через предметы, можно лишь приблизительно. Соавторами работ становится фотобумага, используемые в процессе объекты и сам световой поток — рука автора лишь подталкивает их к созданию новых возможных сочетаний. Художник любит сравнивать свой метод с непредсказуемостью результатов при обжиге японской керамики в технике раку.
Фотография Марины Рагозиной
Диана Мачулина, Dance Macabre, галерея Iragui
До 8 декабря в галерее Iragui можно увидеть очень лаконичный проект Дианы Мачулиной Dance Macabre. Dance Macabre или Danse Macabre — «Пляска Смерти» — распространенный аллегорический средневековый сюжет, в котором персонифицированная Смерть изображалась танцующей с представителями всех слоев общества, от короля и священника до простого крестьянина и ребенка, олицетворяя мимолетность человеческой жизни и равенство всех и каждого пред лицом смерти, безразличной к земным регалиям.
На появление этой традиции в европейском — в первую очередь французском — искусстве второй половины 14 века оказали влияние Столетняя война между Англией и Францией, а также охватившая Европу пандемия чумы «Черной Смерти», однако ее архетипы восходят к древней латинской традиции. Тогда же появился и образ пира во время чумы — с возрастанием риска внезапной смерти люди стремились не только каяться, но и успеть хорошенько развлечься перед неизбежной гибелью.
До 8 декабря в галерее Iragui можно увидеть очень лаконичный проект Дианы Мачулиной Dance Macabre. Dance Macabre или Danse Macabre — «Пляска Смерти» — распространенный аллегорический средневековый сюжет, в котором персонифицированная Смерть изображалась танцующей с представителями всех слоев общества, от короля и священника до простого крестьянина и ребенка, олицетворяя мимолетность человеческой жизни и равенство всех и каждого пред лицом смерти, безразличной к земным регалиям.
На появление этой традиции в европейском — в первую очередь французском — искусстве второй половины 14 века оказали влияние Столетняя война между Англией и Францией, а также охватившая Европу пандемия чумы «Черной Смерти», однако ее архетипы восходят к древней латинской традиции. Тогда же появился и образ пира во время чумы — с возрастанием риска внезапной смерти люди стремились не только каяться, но и успеть хорошенько развлечься перед неизбежной гибелью.
Фотография Марины Рагозиной
Исторически в пляске смерти участвовали два танцора — Смерть и тот, за кем она пришла. Смерть изображалась в виде скелета или в черной робе, покрытой костями, она двигалась в непрерывном танце по кругу, заставляя партнера ускорять ритм и исполнять все более сложные танцевальные фигуры.
«Пляска Смерти» в интерпретации Дианы Мачулиной отсылает нас к художнику уже 20-го столетия — Энди Уорхолу и его «Танцевальным диаграммам» 1960-х годов. Художница нанесла на пол и даже стену галереи аналогичную уорхоловской оракальную разметку танцевальных шагов, но заменила отпечатки ног одного из танцоров на отпечатки скелета. Зритель может попробовать проследить за этим танцем или даже станцевать его, как это до сих пор делают посетители выставки Уорхола, заняв место любого партнера, но скорее всего он столкнется с невыполнимостью этой задачи — человек без подготовки не сможет исполнить все танцевальные па и будет «затанцован до смерти»… Впервые проект был показан в Американской академии в Риме в 2014 году.
«Пляска Смерти» в интерпретации Дианы Мачулиной отсылает нас к художнику уже 20-го столетия — Энди Уорхолу и его «Танцевальным диаграммам» 1960-х годов. Художница нанесла на пол и даже стену галереи аналогичную уорхоловской оракальную разметку танцевальных шагов, но заменила отпечатки ног одного из танцоров на отпечатки скелета. Зритель может попробовать проследить за этим танцем или даже станцевать его, как это до сих пор делают посетители выставки Уорхола, заняв место любого партнера, но скорее всего он столкнется с невыполнимостью этой задачи — человек без подготовки не сможет исполнить все танцевальные па и будет «затанцован до смерти»… Впервые проект был показан в Американской академии в Риме в 2014 году.
Фотография Марии Москвичевой
«Путь Малевича» в галерее «На Шаболовке»
До 14 января 2024 года в галерее «На Шаболовке» открыта экспозиция проектов инсталляций современных художников, которые могли бы быть установлены в мемориальных местах, связанных с жизнью Казимира Малевича в Москве и Подмосковье. Пройдя запутанным и до конца не ясным путем Малевича буквально, можно хотя бы немного разобраться в его непростой биографии и понять истоки его идей.
Организаторы выставки «Путь Малевича» продвигают идею музея под открытым небом, предлагая воссоздать маршрут по главным для художника местам, которые напрямую связаны с его творчеством. Этот маршрут длиной почти в 15 километров пролегает между Кунцево и Барвихой. Именно в дачном поселке в Кунцево 21 июня 1915 года, уже после постановки футуристической оперы «Победа над Солнцем», Малевич закончил первую живописную версию «Черного квадрата». Здесь же он женился на второй жене Софье Рафалович, а в 1920 году уже в Немчиновке родилась их общая дочь Уна, названная так в честь художественного общества — УНОВИС, созданного Малевичем в Витебске.
В 1909 году Малевич, видимо, решает окончательно перебраться в Москву из провинциального Курска, где он страдал от безденежья. Владелец парфюмерной фабрики Брокаров, находившейся на Шаболовке, Александр Брокар поддержал буквально голодавшего Малевича, заказав ему эскиз флакона для ставшего впоследствии очень популярным одеколона «Северный». В Кунцево художник снимал разные дома с 1909 по 1923 год с перерывом на Первую Мировую Войну и Революцию. Жил по соседству с Владимиром Маяковским, собирал у себя художников и поэтов. В 2021 году на месте дач, которые снимал Малевич, построен восточный вестибюль станции Кунцевская БКЛ.
До 14 января 2024 года в галерее «На Шаболовке» открыта экспозиция проектов инсталляций современных художников, которые могли бы быть установлены в мемориальных местах, связанных с жизнью Казимира Малевича в Москве и Подмосковье. Пройдя запутанным и до конца не ясным путем Малевича буквально, можно хотя бы немного разобраться в его непростой биографии и понять истоки его идей.
Организаторы выставки «Путь Малевича» продвигают идею музея под открытым небом, предлагая воссоздать маршрут по главным для художника местам, которые напрямую связаны с его творчеством. Этот маршрут длиной почти в 15 километров пролегает между Кунцево и Барвихой. Именно в дачном поселке в Кунцево 21 июня 1915 года, уже после постановки футуристической оперы «Победа над Солнцем», Малевич закончил первую живописную версию «Черного квадрата». Здесь же он женился на второй жене Софье Рафалович, а в 1920 году уже в Немчиновке родилась их общая дочь Уна, названная так в честь художественного общества — УНОВИС, созданного Малевичем в Витебске.
В 1909 году Малевич, видимо, решает окончательно перебраться в Москву из провинциального Курска, где он страдал от безденежья. Владелец парфюмерной фабрики Брокаров, находившейся на Шаболовке, Александр Брокар поддержал буквально голодавшего Малевича, заказав ему эскиз флакона для ставшего впоследствии очень популярным одеколона «Северный». В Кунцево художник снимал разные дома с 1909 по 1923 год с перерывом на Первую Мировую Войну и Революцию. Жил по соседству с Владимиром Маяковским, собирал у себя художников и поэтов. В 2021 году на месте дач, которые снимал Малевич, построен восточный вестибюль станции Кунцевская БКЛ.
Казимир Малевич «Жницы», 1929, холст, масло
Казимир Малевич «Весна. Дом в Немчиновке», 1929, холст, масло
Выставка вобрала в себя фотографии и документы из архива Малевича, проекты акций и передвижных выставок, которые энтузиасты-художники осуществляли на пути Малевича с 1990-х годов, и работы художников, отмечающие мемориальные точки пока воображаемого музея под открытым небом: Леонида Тишкова, Аллы Урбан, Сергея Катрана, Марины Звягинцевой, Александра Панкина, Александра Матвеева, Михаила Рошняка, Елены Болотских, Олега Кошелеца, Сергея Чернова, Марии Калмыковой, Сергея Куприянова, Андрея Кузьмина... Эту экспозицию дополняет спецпроект «Метафизика деревни» Игоря Новикова, посвященный теме природы в творчестве Малевича. Выставка довольно точно повторяет маршрут его путешествий сначала в районе Кунцева, а потом в районе Немчиновки, где художник жил в семейном доме Софьи Рафалович. В Немчиновке собирались Михаил Матюшин, Велимир Хлебников, Алексей Крученых, Николай Суетин, Иван Клюн и другие друзья Малевича. В Кунцево он любил гулять по дубовой аллее — пройтись по ней можно и сегодня, дубы — его спутники на всем протяжении любимых маршрутов. И потому один из главных символов выставки — дубы, реальные (на фотографиях) и супрематические (в исполнении Игоря Новикова). Из Немчиновки мимо Ромашковского поля и Никольского храма — его можно увидеть на картинах Малевича «Три женщины на дороге», «Голова крестьянина», «Три фигуры» и других — он приходил к Москве-реке. Именно в этих местах он изначально завещал себя похоронить и поставить на этом месте архитектон.
Удивительным образом число могил Малевича — настоящих, завещанных и символических — равняется числу написанных им «Черных квадратов». Как известно, исполнить первое завещание художника не удалось — заветное место на берегу реки, изображенное на его работе «Река в лесу», еще при жизни Малевича стало закрытым, здесь стали строить правительственные дачи. Его похоронили под одиноким дубом в Ромашковском поле рядом с Немчиновкой. Но и тот дуб был спилен или сгорел от удара молнии, а куб в виде черного квадрата, установленный на могиле, исчез. Место захоронения искали больше 30 лет — его обнаружил местный энтузиаст Александр Матвеев. Его безуспешно пытались спасти от новой застройки и уже в наши дни здесь вырос жилой комплекс, но во дворе в память о художнике удалось посадить молодой дуб и установить памятный знак, символизирующий, что когда-то здесь может быть установлен настоящий памятник Малевичу.
Удивительным образом число могил Малевича — настоящих, завещанных и символических — равняется числу написанных им «Черных квадратов». Как известно, исполнить первое завещание художника не удалось — заветное место на берегу реки, изображенное на его работе «Река в лесу», еще при жизни Малевича стало закрытым, здесь стали строить правительственные дачи. Его похоронили под одиноким дубом в Ромашковском поле рядом с Немчиновкой. Но и тот дуб был спилен или сгорел от удара молнии, а куб в виде черного квадрата, установленный на могиле, исчез. Место захоронения искали больше 30 лет — его обнаружил местный энтузиаст Александр Матвеев. Его безуспешно пытались спасти от новой застройки и уже в наши дни здесь вырос жилой комплекс, но во дворе в память о художнике удалось посадить молодой дуб и установить памятный знак, символизирующий, что когда-то здесь может быть установлен настоящий памятник Малевичу.
Фотография Марии Москвичевой
В 2020 году рядом с деревней Раздоры на территории Ромашковского леса появился Парк Малевича. Парк постепенно заполняется объектами современных авторов, одним из самых примечательных является зеркальная входная группа, созданная скульптором Григорием Ореховым по мотивам «Черного квадрата». Но возможно, очень скоро новые мемориальные объекты возникнут и на всем длинном пути художника, пролив свет на малоизвестные факты его биографии и сделав его идеи более понятными широкому зрителю.
Фотография Марины Рагозиной
Дмитрий Кадынцев, «Первооткрыватели», зал «Артхаус» ЦТИ «Фабрика»
А еще до 12 ноября нужно обязательно успеть посмотреть выставку «Первооткрыватели» победителя IX сессии программы «Фабричные мастерские» самарского художника Дмитрия Кадынцева в зале «Артхаус» ЦТИ «Фабрика». Посетитель этой выставки должен быть готов к почти мгновенному перемещению в заброшенный осенний сад, где повсюду оставлены признаки пребывания человека, птиц и других животных, но самих их нет, хотя, кажется, они в любой момент могут сюда вернуться. Вот птичьи кормушки, заполненные пшеном, вот подвешенные в воздухе птичьи домики и гнезда из веток. Вот оставленный кем-то велосипед со связкой хвороста и длинным бревном, аэродинамические свойства которого демонстрируют его почти сознательную готовность умчаться куда-то без участия человека. Вот «олень», тоже собранный из хвороста, а прямо под ним — очень убедительные следы его жизнедеятельности из натуральных каштанов. Вот подвешенные в воздухе садовые инструменты — если их задеть, они придут в движение и зазвучат. Вот банки с яблочным компотом, закатанные самим художником. А вот те же яблоки-ранетки, преющие в огромных бочках с водой, словно свалившиеся сюда с яблонь сами, наполняющие зал таким знакомым запахом поздней осени и неубранного урожая. В общем — этот на первый взгляд оставленный сад оставлен или открыт неизвестно кем, и все в нем продолжает жить своей жизнью.
А еще до 12 ноября нужно обязательно успеть посмотреть выставку «Первооткрыватели» победителя IX сессии программы «Фабричные мастерские» самарского художника Дмитрия Кадынцева в зале «Артхаус» ЦТИ «Фабрика». Посетитель этой выставки должен быть готов к почти мгновенному перемещению в заброшенный осенний сад, где повсюду оставлены признаки пребывания человека, птиц и других животных, но самих их нет, хотя, кажется, они в любой момент могут сюда вернуться. Вот птичьи кормушки, заполненные пшеном, вот подвешенные в воздухе птичьи домики и гнезда из веток. Вот оставленный кем-то велосипед со связкой хвороста и длинным бревном, аэродинамические свойства которого демонстрируют его почти сознательную готовность умчаться куда-то без участия человека. Вот «олень», тоже собранный из хвороста, а прямо под ним — очень убедительные следы его жизнедеятельности из натуральных каштанов. Вот подвешенные в воздухе садовые инструменты — если их задеть, они придут в движение и зазвучат. Вот банки с яблочным компотом, закатанные самим художником. А вот те же яблоки-ранетки, преющие в огромных бочках с водой, словно свалившиеся сюда с яблонь сами, наполняющие зал таким знакомым запахом поздней осени и неубранного урожая. В общем — этот на первый взгляд оставленный сад оставлен или открыт неизвестно кем, и все в нем продолжает жить своей жизнью.
Фотография Марины Рагозиной
Свой метод художник описывает как комбинацию и смешение, игру идей и медиумов, благодаря которой проявляется общая, взаимосвязанная и сложно балансирующая цивилизация человеческого и нечеловеческого. В названии выставки «Первооткрыватели» заложен вопрос — «кто является первооткрывателем мест и явлений, для кого и для каких целей происходят открытия».
Фотография Марины Рагозиной
Практически вся инсталляция собрана художником из подножного материала — яблоки найдены в саду неподалеку от «Фабрики», ветки — в ближайших парках «Лефортово» и «Сокольники». После окончания выставки их планируется отвезти также в лес — и почти вся экспозиция растворится там, откуда она появилась. Для Кадынцева медиум инсталляции новый, но тема животных, бактерий и предметов, наделенных человеческой агентностью — совсем не нова. Можно сказать, что выставка «Первооткрыватели», направляющая зрителя прямиком к идеям Донны Харауэй и Бруно Латура, возникла из одной живописной работы художника с изображением подвешенного к кормушке человека. А также вдохновлена двумя книгами — «От колыбели до колыбели. Меняем подход к тому, как мы создаем вещи» немецкого химика Михаэля Браунгарта и американского архитектора Уильяма МакДонаха о взаимосвязи экологии и организации жизненных процессов и «Шесть граней жизни. Повесть о чутком доме и о природе, полной множества языков» Нины Бертон, в которой она рассказывает о параллельной цивилизации животных и насекомых, обнаруженной ею вокруг своего загородного дома. Прежде, чем все прожившие свою интенсивную публичную жизнь природные объекты вернутся в землю, можно испытать на себе роль первооткрывателя и открыть банку с яблочным компотом на закрытии выставки.