Проекты студентов Архитектурной школы МАРШ — вся живая архитектурная кухня собрана в тотальную инсталляцию «Уместность» в ГРАУНД Солянке.
Мы поговорили с директором школы Никитой Токаревым и одним из кураторов выставки и проекта, архитектором студии ДК-комьюнити Светланой Зезюкиной о том, как создавался проект, какие были требования, в чем отличие школы МАРШ от других архитектурных школ и как современная архитектура действительно может стать уместной в контексте древнего исторического города.
Мы поговорили с директором школы Никитой Токаревым и одним из кураторов выставки и проекта, архитектором студии ДК-комьюнити Светланой Зезюкиной о том, как создавался проект, какие были требования, в чем отличие школы МАРШ от других архитектурных школ и как современная архитектура действительно может стать уместной в контексте древнего исторического города.
Светлана Зезюкина
Марина Лутковская: Как начиналась работа над этой выставкой, над проектом?
Светлана Зезюкина: Мы — архитектурное бюро ДК-комьюнити — работаем в Москве и в Суздале. Мы такие суздальские дачники. Однажды на территории храма мы увидели очередной самострой и подумали, что это интересная архитектурная задача — создать архитектуру в таком сложном месте как монастырь. С брифом, который мы назвали «Уместность», мы пришли в архитектурную школу МАРШ. МАРШу понравился наш бриф, и нам дали студентов бакалавриата. У нас было 18 студентов. И первое задание, которое они выполняли, был монумент на территории Ризоположенского монастыря. Как раз на той территории, которую мы дали студентам для исследования.
Самая главная задача, самый главный вопрос, который мы поставили перед студентами в начале года — это что такое «Уместность», и что они подразумевают под этим словом. То есть, какая архитектура уместна в историческом контексте в очень сложной среде, такой, как монастырь.
На территории Ризоположенского монастыря раньше было два собора – Ризоположенский и Троицкий. Во время советской власти Троицкий собор был взорван. Первое задание было создать монумент снесенному Троицкому собору. Почему именно монумент, а не воссоздание, не копирование, не имитация, а именно такой подход? Потому что мы не хотим копировать, как в Суздале происходит копирование XIX века. Мы не хотим копировать Троицкий собор, потому что это будет не настоящий Троицкий собор, это будет что-то нечестное. А монумент – это память, место, дань той архитектуре, которая там была раньше. Студенты представили 18 проектов, 18 монументов. Мы показали их местным жителям — очень многим понравились эти монументы. А следующее задание у них было создать Дом культуры на территории монастыря.
Светлана Зезюкина: Мы — архитектурное бюро ДК-комьюнити — работаем в Москве и в Суздале. Мы такие суздальские дачники. Однажды на территории храма мы увидели очередной самострой и подумали, что это интересная архитектурная задача — создать архитектуру в таком сложном месте как монастырь. С брифом, который мы назвали «Уместность», мы пришли в архитектурную школу МАРШ. МАРШу понравился наш бриф, и нам дали студентов бакалавриата. У нас было 18 студентов. И первое задание, которое они выполняли, был монумент на территории Ризоположенского монастыря. Как раз на той территории, которую мы дали студентам для исследования.
Самая главная задача, самый главный вопрос, который мы поставили перед студентами в начале года — это что такое «Уместность», и что они подразумевают под этим словом. То есть, какая архитектура уместна в историческом контексте в очень сложной среде, такой, как монастырь.
На территории Ризоположенского монастыря раньше было два собора – Ризоположенский и Троицкий. Во время советской власти Троицкий собор был взорван. Первое задание было создать монумент снесенному Троицкому собору. Почему именно монумент, а не воссоздание, не копирование, не имитация, а именно такой подход? Потому что мы не хотим копировать, как в Суздале происходит копирование XIX века. Мы не хотим копировать Троицкий собор, потому что это будет не настоящий Троицкий собор, это будет что-то нечестное. А монумент – это память, место, дань той архитектуре, которая там была раньше. Студенты представили 18 проектов, 18 монументов. Мы показали их местным жителям — очень многим понравились эти монументы. А следующее задание у них было создать Дом культуры на территории монастыря.
МЛ: Почему именно Дом культуры?
СЗ: Под Домом культуры мы подразумевали то, что вообще любой дом – это Дом культуры. Даже жилой дом — это дом твоей культуры. Как мы все знаем, архитектура остается, а функция может изменяться. И если создать что-то новое, то оно, возможно, поможет в реальной жизни реальным людям.
Раньше территория Ризположенского монастыря, ну и вообще сам Ризположенский монастырь, были самодостаточными. У них были наделы, земли, мельница, рыболовные хозяйства. Раньше монастырь сам себя обеспечивал, у них была своя экономическая модель. Сейчас эта территория выглядит полуразрушенной, ведь любую архитектуру надо поддерживать. И так как у монастыря сейчас нет своих ресурсов, для нас было важно предложить им новую экономическую модель. Эта новая архитектура позволила бы им снова быть независимыми и создать там возможность жизни для монахинь и горожан.
Во-первых, важно позволить монахиням определить им дом. Потому что сейчас территория Ризоположенского монастыря не принадлежит полностью монахиням. То есть там есть частные дома, там есть жилые дома, двухэтажный многоквартирный жилой дом, там есть гостиница, там есть спортивный комплекс. И из-за этого монахини не понимают, где их земля, за что они отвечают — у территории нет четких хозяев.
Так что созданием Дома культуры мы ставили задачу студентам, чтобы они смогли своей новой архитектурой помочь выявить каждому хозяину свою территорию, так, чтобы было удобно взаимодействие хозяев этой территории с городом, с туристами, с местными жителями. Уточню, что хозяевами территории мы всё-таки считаем монахинь.
СЗ: Под Домом культуры мы подразумевали то, что вообще любой дом – это Дом культуры. Даже жилой дом — это дом твоей культуры. Как мы все знаем, архитектура остается, а функция может изменяться. И если создать что-то новое, то оно, возможно, поможет в реальной жизни реальным людям.
Раньше территория Ризположенского монастыря, ну и вообще сам Ризположенский монастырь, были самодостаточными. У них были наделы, земли, мельница, рыболовные хозяйства. Раньше монастырь сам себя обеспечивал, у них была своя экономическая модель. Сейчас эта территория выглядит полуразрушенной, ведь любую архитектуру надо поддерживать. И так как у монастыря сейчас нет своих ресурсов, для нас было важно предложить им новую экономическую модель. Эта новая архитектура позволила бы им снова быть независимыми и создать там возможность жизни для монахинь и горожан.
Во-первых, важно позволить монахиням определить им дом. Потому что сейчас территория Ризоположенского монастыря не принадлежит полностью монахиням. То есть там есть частные дома, там есть жилые дома, двухэтажный многоквартирный жилой дом, там есть гостиница, там есть спортивный комплекс. И из-за этого монахини не понимают, где их земля, за что они отвечают — у территории нет четких хозяев.
Так что созданием Дома культуры мы ставили задачу студентам, чтобы они смогли своей новой архитектурой помочь выявить каждому хозяину свою территорию, так, чтобы было удобно взаимодействие хозяев этой территории с городом, с туристами, с местными жителями. Уточню, что хозяевами территории мы всё-таки считаем монахинь.
В итоге студенты предложили 18 ДК. Кто-то предлагал, что это будет жилье для монахинь и общественные пространства для горожан и туристов. Были предложения с культурными функциями, которые привносятся на территорию монастыря.
Но с точки зрения архитектуры выявилось несколько моментов. Территория участка такая большая, что приходилось делить ее на части, как раньше, когда там была стена между Троицким собором и Ризоположенским собором. И ДК разделяли на два независимых участка. Сейчас территория такая большая и неосязаемая, что только когда ты делишь ее на две части, она становится соразмерна тому масштабу, который ты можешь понять.
Вторая особенность контекста, которую мы выявили с точки зрения уместной на этой территории архитектуры, это то, что сама стена задавала тон. Из-за того, что она очень длинная и протяженная, ДК тоже начинали быть очень длинными и протяженными. Стена подчиняла себе любую новую архитектуру, тем самым отвечая на вопрос, какая современная архитектура уместна на данной территории.
К примеру, отличный проект Насти Кашаповой — офсет периметральной стены монастыря вовнутрь, в результате которого появилась новая стена внутри, возник монастырь в монастыре.
Когда мы приехали в первый раз на территорию монастыря, сгорели кельи, в которых жили монахини, и даже одна монахиня умерла. То есть проблема территории, то, что у монахинь нет своего жилья, этим пожаром ещё более усугубилась, обнажилась. И естественно именно поэтому мы поняли, что никакого восстановления, воссоздания Троицкого собора не может быть, потому что есть другие проблемы, которые надо решать именно сейчас. И в первую очередь это жизнь людей. Ну, и второй момент, почему в старинном городе не нужно строить новые храмы, потому что там их и так очень много. И часть из них вообще не работает и закрыта, потому что нет послушников.
Но с точки зрения архитектуры выявилось несколько моментов. Территория участка такая большая, что приходилось делить ее на части, как раньше, когда там была стена между Троицким собором и Ризоположенским собором. И ДК разделяли на два независимых участка. Сейчас территория такая большая и неосязаемая, что только когда ты делишь ее на две части, она становится соразмерна тому масштабу, который ты можешь понять.
Вторая особенность контекста, которую мы выявили с точки зрения уместной на этой территории архитектуры, это то, что сама стена задавала тон. Из-за того, что она очень длинная и протяженная, ДК тоже начинали быть очень длинными и протяженными. Стена подчиняла себе любую новую архитектуру, тем самым отвечая на вопрос, какая современная архитектура уместна на данной территории.
К примеру, отличный проект Насти Кашаповой — офсет периметральной стены монастыря вовнутрь, в результате которого появилась новая стена внутри, возник монастырь в монастыре.
Когда мы приехали в первый раз на территорию монастыря, сгорели кельи, в которых жили монахини, и даже одна монахиня умерла. То есть проблема территории, то, что у монахинь нет своего жилья, этим пожаром ещё более усугубилась, обнажилась. И естественно именно поэтому мы поняли, что никакого восстановления, воссоздания Троицкого собора не может быть, потому что есть другие проблемы, которые надо решать именно сейчас. И в первую очередь это жизнь людей. Ну, и второй момент, почему в старинном городе не нужно строить новые храмы, потому что там их и так очень много. И часть из них вообще не работает и закрыта, потому что нет послушников.
МЛ: Картина вырисовывается совсем не веселая…
СЗ: Это правда.
МЛ: Какие из проектов запомнились? Есть ли пересечения между монументами и домами культуры?
СЗ: При проектировании студентам была поставлена задача, чтобы то, что они нашли и выявили вначале, они внесли в монумент, а потом то, что они нашли в монументе, они перенесли бы в ДК. Например, Элина Мусаэлян делала монумент ракурсу, также она продолжила и ДК. Все дома ДК располагались так, чтобы раскрывать и создавать новые виды в монастыре. Студентка, которая сделала монумент строительству, также сделала как бы из лесов и Дом культуры. Ника Гриф, например, делала проект монумента под землей, на том уровне земли, где был Троицкий собор. И ДК она тоже сделала подземным, под монастырской стеной. То есть в этих двух заданиях студенты продолжили все найденные, пойманные особенности. И очень здорово, что у них получилось это развить дальше.
СЗ: Это правда.
МЛ: Какие из проектов запомнились? Есть ли пересечения между монументами и домами культуры?
СЗ: При проектировании студентам была поставлена задача, чтобы то, что они нашли и выявили вначале, они внесли в монумент, а потом то, что они нашли в монументе, они перенесли бы в ДК. Например, Элина Мусаэлян делала монумент ракурсу, также она продолжила и ДК. Все дома ДК располагались так, чтобы раскрывать и создавать новые виды в монастыре. Студентка, которая сделала монумент строительству, также сделала как бы из лесов и Дом культуры. Ника Гриф, например, делала проект монумента под землей, на том уровне земли, где был Троицкий собор. И ДК она тоже сделала подземным, под монастырской стеной. То есть в этих двух заданиях студенты продолжили все найденные, пойманные особенности. И очень здорово, что у них получилось это развить дальше.
МЛ: Очень перформативно. А кто придумал застройку выставки? Она очень своеобразная. Чья была идея, что всё выстроено так, что превращается почти в лабиринт, и ты не замечаешь, как попадаешь из одной комнаты галереи в другую?
СЗ: На самом деле это стена, поскольку раньше территория делилась стеной. В ГРАУНД Солянке это уже вторая выставка. Первая выставка проходила в Суздале, в МИРА центре. И там мы сделали стену, как бы внутри монастыря, показав, как стена может разделить территорию, и как с ней надо считаться. Ну и вся выставка была выстроена на этой «монастырской» стене, потому что вообще монастырь — это стены. И спасибо огромное Кате Бочавар, увидев выставку в Суздале, она привезла ее в Москву.
СЗ: На самом деле это стена, поскольку раньше территория делилась стеной. В ГРАУНД Солянке это уже вторая выставка. Первая выставка проходила в Суздале, в МИРА центре. И там мы сделали стену, как бы внутри монастыря, показав, как стена может разделить территорию, и как с ней надо считаться. Ну и вся выставка была выстроена на этой «монастырской» стене, потому что вообще монастырь — это стены. И спасибо огромное Кате Бочавар, увидев выставку в Суздале, она привезла ее в Москву.
МЛ:А почему выбрали такой материал для инсталляции — горбыль?
СЗ: Здесь много можно найти ответов, почему. Храмы раньше были деревянные —русское деревянное зодчество. И это как бы дань вот этому первоисходному материалу, что это именно Русь. Красота самого материала. Мы применили самый классический сбор старой русской избы, когда досочка ложится на досочку. И еще нам было важно показать, как сочетаются и дополняют друг друга своевременная современная «уместная» архитектура в старинном городе.
МЛ: Как ты думаешь, есть ли в принципе возможность, вероятность того, что что-то из придуманного студентами может быть реально построено?
СЗ: Здесь много можно найти ответов, почему. Храмы раньше были деревянные —русское деревянное зодчество. И это как бы дань вот этому первоисходному материалу, что это именно Русь. Красота самого материала. Мы применили самый классический сбор старой русской избы, когда досочка ложится на досочку. И еще нам было важно показать, как сочетаются и дополняют друг друга своевременная современная «уместная» архитектура в старинном городе.
МЛ: Как ты думаешь, есть ли в принципе возможность, вероятность того, что что-то из придуманного студентами может быть реально построено?
СЗ: Я могу подписаться под каждым из проектов студентов, что они достойны находиться на этой территории. И если мы говорим о современной архитектуре в Суздале, то они ответили на этот вопрос что же такое «Уместность». Как правило, все проекты — это быстровозводимые конструкции, это экономичное строительство. Для этого не нужно затевать на 20 лет стройку века. Эта архитектура очень сливается с местом, она не создает что-то новое, подчиняющее себе всю территорию, а она подстраивается под нее. Все те функции, которые были найдены, которые студенты привносили в свои дома культуры, могут как убираться, так и дополняться, как увеличиваться, так и уменьшаться. То есть они очень гибки. И поскольку это не дорогая в строительстве архитектура, она может быть временная. То есть, уместность и своевременность выявились в этих нескольких факторах: это быстровозводимая, экономичная и легко заменяемая, и изменяемая архитектура.
МЛ: Чем в принципе занимается бюро ДК-комьюнити?
СЗ: Как объяснить нас в двух словах? Мы такие исследователи, которые при этом становятся реалистами. Мы не бумажные архитекторы, но при этом наши проекты всегда смотрят чуть вперед.
МЛ: Чем в принципе занимается бюро ДК-комьюнити?
СЗ: Как объяснить нас в двух словах? Мы такие исследователи, которые при этом становятся реалистами. Мы не бумажные архитекторы, но при этом наши проекты всегда смотрят чуть вперед.
МЛ: Финальный вопрос: как можно в двух словах охарактеризовать эту выставку? Какое от нее ощущение? О чем она?
СЗ: Делая выставку, мы хотели вступить в диалог с местным сообществом. Показать возможности территории, какая может быть архитектура в Суздале. И когда я начинала вести экскурсию, рассказывать, я видела, как у людей открываются глаза, как они удивляются и восхищаются тому, как это действительно здорово и как это может быть. Когда выставка приехала в Москву, приходили люди и говорили о проблемах в малых городах. Мы познакомились с комьюнити, которые так же как и мы очень любят и понимают, зачем нужно сохранять наследие. Но стало очевидным, для того, чтобы поддерживать разрушающиеся старинные храмы, нужна экономическая модель, наш бриф постарался решить эту задачу, ДК примирило и создало перспективы для территории Ризоположенского монастыря. Мы показали, что можно быть и экономически независимыми, и при этом быть ближе с горожанами и туристами. То есть не быть закрытыми, а наоборот открыться. И начинать открываться нужно именно через новую архитектуру и через новые экономические модели.
МЛ: В таком взаимодействии и есть перспектива для развития…
СЗ: Надеюсь, что да, и что вся проделанная студентами работа будет увидена, и монахини станут хозяевами этого места, ни от кого не будут зависеть и с радостью будут звать в гости горожан и туристов.
СЗ: Делая выставку, мы хотели вступить в диалог с местным сообществом. Показать возможности территории, какая может быть архитектура в Суздале. И когда я начинала вести экскурсию, рассказывать, я видела, как у людей открываются глаза, как они удивляются и восхищаются тому, как это действительно здорово и как это может быть. Когда выставка приехала в Москву, приходили люди и говорили о проблемах в малых городах. Мы познакомились с комьюнити, которые так же как и мы очень любят и понимают, зачем нужно сохранять наследие. Но стало очевидным, для того, чтобы поддерживать разрушающиеся старинные храмы, нужна экономическая модель, наш бриф постарался решить эту задачу, ДК примирило и создало перспективы для территории Ризоположенского монастыря. Мы показали, что можно быть и экономически независимыми, и при этом быть ближе с горожанами и туристами. То есть не быть закрытыми, а наоборот открыться. И начинать открываться нужно именно через новую архитектуру и через новые экономические модели.
МЛ: В таком взаимодействии и есть перспектива для развития…
СЗ: Надеюсь, что да, и что вся проделанная студентами работа будет увидена, и монахини станут хозяевами этого места, ни от кого не будут зависеть и с радостью будут звать в гости горожан и туристов.
Никита Токарев
Марина Лутковская: Никита, о чем школа МАРШ в целом, и о чем проект ваших студентов «Уместность» в ГРАУНД Солянке?
Никита Токарев: Школа МАРШ — это факультет Университета креативных индустрий, мы факультеты зовем школами. Помимо архитектуры у нас есть факультеты и современной музыки, и кино, и разработки игр, и дизайна. Архитектура в Университете находится в контексте современных креативных практик 21-го века. Мы формируем новую модель архитектурного образования, соответствующую мировым стандартам, мировым контекстам. МАРШ предлагает программы высшего образования, бакалавриат и магистратуру по архитектуре. На выставке в ГРАУНД Солянке мы выставили работы студентов бакалавриата.
Никита Токарев: Школа МАРШ — это факультет Университета креативных индустрий, мы факультеты зовем школами. Помимо архитектуры у нас есть факультеты и современной музыки, и кино, и разработки игр, и дизайна. Архитектура в Университете находится в контексте современных креативных практик 21-го века. Мы формируем новую модель архитектурного образования, соответствующую мировым стандартам, мировым контекстам. МАРШ предлагает программы высшего образования, бакалавриат и магистратуру по архитектуре. На выставке в ГРАУНД Солянке мы выставили работы студентов бакалавриата.
Главное наше дело, главный наш предмет – это архитектурное проектирование. Работа с проектами в МАРШе выстроена в студиях. Мы каждый год приглашаем практикующих архитекторов и предлагаем им сформулировать свою авторскую индивидуальную программу работы со студентами, дать им задание, или «бриф». Брифы не повторяются, они всегда разные. В основе брифа лежит проблема или задача, которую предлагается решать в студии. Брифы выстроены вокруг проблем. В основе проектов, которые представлены на выставке, лежал бриф «Уместность»: как сделать современную архитектуру уместной в очень хрупком историческом контексте города Суздаля, таким образом, чтобы не повторять формы старинной архитектуры, чтобы архитектура оставалась современной.
В течение года студенты сначала делали исследования Суздаля, изучали историю, планировку, беседовали с жителями, администрацией, бизнесом. А потом сделали свои проекты на одном из участков в Суздале на территории Ризоположенского монастыря. Здесь когда-то стоял храм, потом он был снесен, сейчас остался пустырь.
Общая тематика проекта звучит как «Дом культуры», то есть новая культурная институция в древнем городе. Студенты предлагали самые разные отклики, самые разные решения этой проблемы. Там есть, например, фермерский рынок, есть и художественная музыкальная школа для детей, там есть и жилье для паломников. Все проекты разные, потому что проблема одна, а отклики на нее различаются так же, как различаются личности студентов. Преподавателями были практикующие архитекторы из объединения ДК-комьюнити. Они хорошо знакомы с проблематикой Суздаля и контекстом, в котором делаются все проекты в Суздале. Также нашим партнером был МИРА центр в Суздале, новая выставочная площадка, где мы сделали выставку в начале осени, а сейчас ее еще раз демонстрируем в галерее ГРАУНД Солянка.
Помимо макетов новых сооружений на выставке можно увидеть студенческие портфолио, альбомы, в которые попадают не только чертежи, картинки, но и все другие материалы, эскизы, схемы, в общем, портфолио – это подробный рассказ о проекте. Также студенты представили на выставке дневник проектирования. Нас интересует не только результат, но и процесс, каким образом студенты думают, как они приходят к своим решениям. Поэтому мы просим их вести дневник, где отражается ход работы над проектом. Это уникальный формат работы, свойственный школе МАРШ. Можно полистать дневники, погрузиться в творческую кухню архитектора.
В течение года студенты сначала делали исследования Суздаля, изучали историю, планировку, беседовали с жителями, администрацией, бизнесом. А потом сделали свои проекты на одном из участков в Суздале на территории Ризоположенского монастыря. Здесь когда-то стоял храм, потом он был снесен, сейчас остался пустырь.
Общая тематика проекта звучит как «Дом культуры», то есть новая культурная институция в древнем городе. Студенты предлагали самые разные отклики, самые разные решения этой проблемы. Там есть, например, фермерский рынок, есть и художественная музыкальная школа для детей, там есть и жилье для паломников. Все проекты разные, потому что проблема одна, а отклики на нее различаются так же, как различаются личности студентов. Преподавателями были практикующие архитекторы из объединения ДК-комьюнити. Они хорошо знакомы с проблематикой Суздаля и контекстом, в котором делаются все проекты в Суздале. Также нашим партнером был МИРА центр в Суздале, новая выставочная площадка, где мы сделали выставку в начале осени, а сейчас ее еще раз демонстрируем в галерее ГРАУНД Солянка.
Помимо макетов новых сооружений на выставке можно увидеть студенческие портфолио, альбомы, в которые попадают не только чертежи, картинки, но и все другие материалы, эскизы, схемы, в общем, портфолио – это подробный рассказ о проекте. Также студенты представили на выставке дневник проектирования. Нас интересует не только результат, но и процесс, каким образом студенты думают, как они приходят к своим решениям. Поэтому мы просим их вести дневник, где отражается ход работы над проектом. Это уникальный формат работы, свойственный школе МАРШ. Можно полистать дневники, погрузиться в творческую кухню архитектора.
МЛ: Чем отличается МАРШ от других архитектурных школ?
НТ: МАРШ отличается многим. Мы формируем модель архитектурного образования, соответствующую современному международному, принятому в большинстве архитектурных вузов подходу. Студия со своим брифом, со своим руководителем, практикующим архитектором – это то, чего в России не существует. Очень важно, что у студентов есть возможность выбора студии, выбора преподавателей, выбора брифов. Преподаватели меняются год от года. Таким образом, за время обучения студенты могут познакомиться с разными педагогами, с разными творческими личностями, с разными подходами к архитектуре, расширить свои социальные контакты. То есть погрузиться в профессиональную среду, что дает практически стопроцентные шансы на трудоустройство.
Кроме того, мы уделяем много внимания самостоятельности студентов, их осознанности, способности к рефлексии. Дневник — это пример такого осознанного отношения к своему проекту. Третья особенность — это то, что в МАРШе проект всегда включает в себя исследование. Поскольку мы предлагаем проблему, чтобы проблему решить, надо ее исследовать. Поэтому в любом проекте есть этап исследования, когда студент сам себе формулирует задачу, то есть «как я хочу на эту проблему реагировать, что я хочу сделать». Проект — это ответ на проблему, на задачу, а ее надо сформулировать. В правильной формулировке вопроса содержится половина ответа. Мы считаем, что в современном мире, который очень быстро меняется, без способностей к исследованию вообще проектировать нельзя. Наш опыт предыдущий может оказаться не очень подходящим к следующему проекту.
НТ: МАРШ отличается многим. Мы формируем модель архитектурного образования, соответствующую современному международному, принятому в большинстве архитектурных вузов подходу. Студия со своим брифом, со своим руководителем, практикующим архитектором – это то, чего в России не существует. Очень важно, что у студентов есть возможность выбора студии, выбора преподавателей, выбора брифов. Преподаватели меняются год от года. Таким образом, за время обучения студенты могут познакомиться с разными педагогами, с разными творческими личностями, с разными подходами к архитектуре, расширить свои социальные контакты. То есть погрузиться в профессиональную среду, что дает практически стопроцентные шансы на трудоустройство.
Кроме того, мы уделяем много внимания самостоятельности студентов, их осознанности, способности к рефлексии. Дневник — это пример такого осознанного отношения к своему проекту. Третья особенность — это то, что в МАРШе проект всегда включает в себя исследование. Поскольку мы предлагаем проблему, чтобы проблему решить, надо ее исследовать. Поэтому в любом проекте есть этап исследования, когда студент сам себе формулирует задачу, то есть «как я хочу на эту проблему реагировать, что я хочу сделать». Проект — это ответ на проблему, на задачу, а ее надо сформулировать. В правильной формулировке вопроса содержится половина ответа. Мы считаем, что в современном мире, который очень быстро меняется, без способностей к исследованию вообще проектировать нельзя. Наш опыт предыдущий может оказаться не очень подходящим к следующему проекту.
Портфолио — это тоже особенность МАРШ. Портфолио — это важнейший инструмент работы архитектора. Он нужен и для поиска работы, трудоустройства, и для поиска заказов, и для выставок, и как архив своих работ. И мы учим делать портфолио студентов с самого начала. Каждый проект заканчивается портфолио. В отличие от традиционного образования, где все студенты делают не портфолио, а большие планшеты с картинами. В реальной практике архитектор делает их редко, это не главный продукт архитектора.
Главным инструментом или методом работы над проектом для нас является критика. Мы приглашаем для обсуждения проектов ведущих архитекторов, наших советников. Таким образом, студенты получают обратную связь не только от преподавателей, но и от практикующих архитекторов, начиная с самого первого курса, первого дня учебы. Это вводит их в профессиональный контекст и тренирует способность к дискуссии, к аргументации, к выступлению, без чего невозможно представить работу архитектора.
МЛ: С какими архитектурными студиями сотрудничает МАРШ? Можете их перечислить, назвать, из каких они городов? Какой у вас охват?
НТ: В основном, конечно, мы сотрудничаем с московскими архитекторами, поскольку мы московская архитектурная школа, и не так-то просто пригласить преподавателей из других городов. Одна форма сотрудничества – это приглашение педагогов, здесь проще сказать, с кем мы еще не сотрудничали. За 12 лет существования школы у нас в качестве педагогов были и Сергей Скуратов, и Владимир Плоткин, и Чобан, и Александр Бродский, и Александр Цимайло с Николаем Ляшенко, и Рубен Аракелян. В общем, какого архитектора ни возьми, из ныне практикующих в Москве – Николай Белоусов, Тотан Кузембаев… Те, кто не преподает сейчас, так как мы не можем «эксплуатировать» коллег постоянно, остаются в качестве советников, мы их приглашаем на обсуждение студенческих проектов.
Вторая форма сотрудничества — это студенческие стажировки. Мы обязательно студентов летом отправляем на проектную практику, в том числе и в бюро наших советников. У нас контакты более чем сорока архитектурных бюро ведущих в Москве.
Главным инструментом или методом работы над проектом для нас является критика. Мы приглашаем для обсуждения проектов ведущих архитекторов, наших советников. Таким образом, студенты получают обратную связь не только от преподавателей, но и от практикующих архитекторов, начиная с самого первого курса, первого дня учебы. Это вводит их в профессиональный контекст и тренирует способность к дискуссии, к аргументации, к выступлению, без чего невозможно представить работу архитектора.
МЛ: С какими архитектурными студиями сотрудничает МАРШ? Можете их перечислить, назвать, из каких они городов? Какой у вас охват?
НТ: В основном, конечно, мы сотрудничаем с московскими архитекторами, поскольку мы московская архитектурная школа, и не так-то просто пригласить преподавателей из других городов. Одна форма сотрудничества – это приглашение педагогов, здесь проще сказать, с кем мы еще не сотрудничали. За 12 лет существования школы у нас в качестве педагогов были и Сергей Скуратов, и Владимир Плоткин, и Чобан, и Александр Бродский, и Александр Цимайло с Николаем Ляшенко, и Рубен Аракелян. В общем, какого архитектора ни возьми, из ныне практикующих в Москве – Николай Белоусов, Тотан Кузембаев… Те, кто не преподает сейчас, так как мы не можем «эксплуатировать» коллег постоянно, остаются в качестве советников, мы их приглашаем на обсуждение студенческих проектов.
Вторая форма сотрудничества — это студенческие стажировки. Мы обязательно студентов летом отправляем на проектную практику, в том числе и в бюро наших советников. У нас контакты более чем сорока архитектурных бюро ведущих в Москве.
Кроме того, мы часто ходим на экскурсии в архитектурные бюро, узнаем жизнь архитекторов из первых рук. Это тоже очень существенный фактор. Потом студенты легко войдут в свою профессиональную среду, легко найдут не просто работу, а ту работу, о которой мечтают.
Мы видим, что наши выпускники все более заметны на профессиональной сцене не только в России, но и за рубежом, работают в ведущих архитектурных бюро мира, открывают собственные практики. В частности, в этом году, 2024-м, на выставке «Арх-Москва» в конкурсе NEXT — это конкурс молодых архитектурных бюро — первый приз взяло бюро NOMADO под руководством Анку Гасич из Якутска. Чему мы очень рады — это успех! Там было более 50 участников. И их бюро стало лучшим молодым архитектурным бюро.
Мы видим, что наши выпускники все более заметны на профессиональной сцене не только в России, но и за рубежом, работают в ведущих архитектурных бюро мира, открывают собственные практики. В частности, в этом году, 2024-м, на выставке «Арх-Москва» в конкурсе NEXT — это конкурс молодых архитектурных бюро — первый приз взяло бюро NOMADO под руководством Анку Гасич из Якутска. Чему мы очень рады — это успех! Там было более 50 участников. И их бюро стало лучшим молодым архитектурным бюро.
Если коротко, то МАРШ выглядит вот таким образом. А остальное могут увидеть зрители на выставке. Стоит еще сказать буквально пару фраз о том, что касается собственно выставки. Мы относимся к архитектуре, как к искусству и стремимся к тому, чтобы все, что делают студенты, любой их продукт – картинка, изображение, макет, текст, книжка, портфолио – имели художественное качество. Поэтому мы так стремимся проводить выставки.
В этом году помимо выставки в галерее ГРАУНД Солянка, у нас была выставка в центре конструктивизма «Зотов», выставка в МИРА центре, выставка в A-House, это клуб и образовательная платформа, посвященная архитектуре и дизайну. Это для нас очень важная часть обучения, часть образования — учить студентов работать так, чтобы всё, что они делают, было достойно выставки в столичной галерее.
Выставка «Уместность» реально достойна и выставки в музее и вашего внимания! Успейте познакомиться с будущим современной архитектуры до 10 декабря включительно. Экспозицию сопровождают сочинения композитора Дмитрия Баженова.
В этом году помимо выставки в галерее ГРАУНД Солянка, у нас была выставка в центре конструктивизма «Зотов», выставка в МИРА центре, выставка в A-House, это клуб и образовательная платформа, посвященная архитектуре и дизайну. Это для нас очень важная часть обучения, часть образования — учить студентов работать так, чтобы всё, что они делают, было достойно выставки в столичной галерее.
Выставка «Уместность» реально достойна и выставки в музее и вашего внимания! Успейте познакомиться с будущим современной архитектуры до 10 декабря включительно. Экспозицию сопровождают сочинения композитора Дмитрия Баженова.