Сплетни, конфликты, взаимопомощь, флуд — всё то, что близко каждому — переписка в домовом чате, стала основой для новой треш-хоррор-комедии многоликого Пахома (Сергея Пахомова) и художницы Marinesca. Это первая работа, которая открывает долгоиграющий проект «Фильм художника», новую инициативу ГРАУНД Солянки.
Марина Лутковская: Пахом, расскажи об инсталляции, которая открылась 4-го ноября?
Сергей Пахомов: Инсталляция, которую мы открыли, называется «По-соседски». В ней использована наша совместная с Маринеской работа, которая называется «Кровь в подъезде». Это 30-минутный фильм, созданный на основе переписки в домовом чате. Всё это будет воспроизводить домашний, коммунальный уют. Потому что домовой чат — это возвращение к коммунальной кухне прошлого, когда люди жили в коммуналках и общались друг с другом на кухне. Сейчас жилищные условия улучшились, многие живут в отдельных квартирах, в Питере в отличии от Москвы побольше осталось коммуналок. Домовые чаты, сообщества в них — это возвращение к коммунальной жизни. И естественно, этот чат очень живописен, спонтанен и абсурден. Например, тот же Мамлеев массу произведений написал на основе криминальных газетных заметок. И поэтому нам захотелось создать фильм на основе этих переписок, дословно цитируя и визуализируя их. С одной стороны это переходит в театр, с другой — это линейное повествование, с третьей стороны — это нарезка Берроуза. Плюс в переписке еще очень важна половая принадлежность. Женщины определенным образом высказываются. Мужчины своим каким-то обладают характером высказывания. Люди попроще пишут про какую-то бытовуху, люди посложнее, которые работают где-то ближе к культуре, они более поэтично высказываются. Инсталляция состоит из четырех объектов: это монитор с фильмом, коврик с оленем на стене, диванчик и такой коммунальный стол, возвращающий нас в эту эстетику прошлого, уставленный всевозможными объектами и объедками. Несколько кружек, разномастных чашек, вазочки, бокалы и кастрюльки, наполненные непритязательной снедью. Это представляет коммунальность в мозгах и называется «По-соседски».
Сергей Пахомов: Инсталляция, которую мы открыли, называется «По-соседски». В ней использована наша совместная с Маринеской работа, которая называется «Кровь в подъезде». Это 30-минутный фильм, созданный на основе переписки в домовом чате. Всё это будет воспроизводить домашний, коммунальный уют. Потому что домовой чат — это возвращение к коммунальной кухне прошлого, когда люди жили в коммуналках и общались друг с другом на кухне. Сейчас жилищные условия улучшились, многие живут в отдельных квартирах, в Питере в отличии от Москвы побольше осталось коммуналок. Домовые чаты, сообщества в них — это возвращение к коммунальной жизни. И естественно, этот чат очень живописен, спонтанен и абсурден. Например, тот же Мамлеев массу произведений написал на основе криминальных газетных заметок. И поэтому нам захотелось создать фильм на основе этих переписок, дословно цитируя и визуализируя их. С одной стороны это переходит в театр, с другой — это линейное повествование, с третьей стороны — это нарезка Берроуза. Плюс в переписке еще очень важна половая принадлежность. Женщины определенным образом высказываются. Мужчины своим каким-то обладают характером высказывания. Люди попроще пишут про какую-то бытовуху, люди посложнее, которые работают где-то ближе к культуре, они более поэтично высказываются. Инсталляция состоит из четырех объектов: это монитор с фильмом, коврик с оленем на стене, диванчик и такой коммунальный стол, возвращающий нас в эту эстетику прошлого, уставленный всевозможными объектами и объедками. Несколько кружек, разномастных чашек, вазочки, бокалы и кастрюльки, наполненные непритязательной снедью. Это представляет коммунальность в мозгах и называется «По-соседски».
МЛ: А как ты думаешь, можно ли дружить с соседями, ты дружишь с соседями?
СП: Ну, вообще люди в принципе — это merde, понимаешь? Отношение дистанцированное у всех, особенно в наше время. Поэтому я предпочитаю европейское отношение: улыбки улыбками, а в домовой чат можно иногда послать фотографию с мусором. Намусорят — я фотографирую и пишу гневные письма «Уберите мусор!». И начинается динамика, более интересное антропологическое состояние. Мне кажется, время дружбы с соседями уже прошло. Это свойство послевоенного общества. Как мне мама покойница рассказывала, они действительно были дружны, когда жили в бараке на Таганке, была еврейская семья, русская, татарская, и все помогали, просили посидеть с детьми, делились провизией. Это было сообщество. Сейчас же время разобщенности. Наш фильм об этом, о настоящем, потому что он основан на документальном материале, на потоке сознания, на нерукотворном нарративе.
МЛ: А что нужно делать, чтобы быть счастливым в своем доме?
СП: Чтобы быть счастливым в доме, нужно быть счастливым внутри самого себя. Внутренняя гармония распространяется и на внешний мир. А если ты внутри неустроен, разбит, то и все раздражающие факторы в окружении будут усиливаться. Здесь и сейчас хочется призвать к нахождению внутреннего баланса, покоя и гармонии. По мере сил, конечно.
СП: Ну, вообще люди в принципе — это merde, понимаешь? Отношение дистанцированное у всех, особенно в наше время. Поэтому я предпочитаю европейское отношение: улыбки улыбками, а в домовой чат можно иногда послать фотографию с мусором. Намусорят — я фотографирую и пишу гневные письма «Уберите мусор!». И начинается динамика, более интересное антропологическое состояние. Мне кажется, время дружбы с соседями уже прошло. Это свойство послевоенного общества. Как мне мама покойница рассказывала, они действительно были дружны, когда жили в бараке на Таганке, была еврейская семья, русская, татарская, и все помогали, просили посидеть с детьми, делились провизией. Это было сообщество. Сейчас же время разобщенности. Наш фильм об этом, о настоящем, потому что он основан на документальном материале, на потоке сознания, на нерукотворном нарративе.
МЛ: А что нужно делать, чтобы быть счастливым в своем доме?
СП: Чтобы быть счастливым в доме, нужно быть счастливым внутри самого себя. Внутренняя гармония распространяется и на внешний мир. А если ты внутри неустроен, разбит, то и все раздражающие факторы в окружении будут усиливаться. Здесь и сейчас хочется призвать к нахождению внутреннего баланса, покоя и гармонии. По мере сил, конечно.
МЛ: А можно какую-то радость дарить соседям? Например, иногда художники устраивают выставки на лестничных клетках или внезапно вывешивают свои работы.
СП: Да, я помню, что такие опыты были, в «Доме на ножках» на ВДНХ, в чебуречной «Дружба» на Сухаревской, в уютных холлах ведомственных домов делались выставки. Я же делаю выставки с помощью домовых объявлений. Например, недавно повесил бумажку на дверь в коридоре: «Дверью не хлопать!». Естественно, сорвали ее сразу же. Тогда я сделал следующий шаг: вывесил четыре объявления на мертвый клей и сверху покрыл мертвым лаком. То есть содрать это уже невозможно. Еще я купил самоклеящиеся стикеры «Не курить!». Дело в том, что мы живем в центре, здесь очень много квартир сдается, очень много людей, которые не готовы любить свое общественное пространство. Ну и в основном люди, конечно, говнистые очень, неприятные рожи вокруг. Я общаюсь с дамой, которая объявляет номера в зале Чайковского, с художником Владиком Ефимовым, который надо мной живет, естественно, мы по-соседски благожелательны. Но это люди из культурного слоя. Когда я жил в доме Нирнзее на Новокузнецкой, у меня в соседях был художник Никола Овчинников, мы с ним говорили «Привет, соседушка!». А двумя этажами ниже моей квартиры жил Стас Шурипа, у него одно время была герл-френд – дочка голландского режиссера Пола Верховена.
СП: Да, я помню, что такие опыты были, в «Доме на ножках» на ВДНХ, в чебуречной «Дружба» на Сухаревской, в уютных холлах ведомственных домов делались выставки. Я же делаю выставки с помощью домовых объявлений. Например, недавно повесил бумажку на дверь в коридоре: «Дверью не хлопать!». Естественно, сорвали ее сразу же. Тогда я сделал следующий шаг: вывесил четыре объявления на мертвый клей и сверху покрыл мертвым лаком. То есть содрать это уже невозможно. Еще я купил самоклеящиеся стикеры «Не курить!». Дело в том, что мы живем в центре, здесь очень много квартир сдается, очень много людей, которые не готовы любить свое общественное пространство. Ну и в основном люди, конечно, говнистые очень, неприятные рожи вокруг. Я общаюсь с дамой, которая объявляет номера в зале Чайковского, с художником Владиком Ефимовым, который надо мной живет, естественно, мы по-соседски благожелательны. Но это люди из культурного слоя. Когда я жил в доме Нирнзее на Новокузнецкой, у меня в соседях был художник Никола Овчинников, мы с ним говорили «Привет, соседушка!». А двумя этажами ниже моей квартиры жил Стас Шурипа, у него одно время была герл-френд – дочка голландского режиссера Пола Верховена.
МЛ: И параллельно со всей этой историей прошел концерт в честь твоего дня рождения…
СП: Да, концерт из выживших панков, у нас супер-группа, к сожалению, в процессе нашей деятельности один из участников уже успел умереть. У меня была идея собрать группу из остатков панк-движения в России. Это уже умудренные опытом люди. Сегодня мне написал один художник: «Наверное, это «Звуки Му» на минималках». А потом он расслышал, что всё же вариативность есть. В основном просто бум-бум-бум-бум – чпок. Панки же, мозга нет почти.
МЛ: Маринеска, расскажи, пожалуйста, о том, как ты вложилась в эту историю с фильмом, который вы создавали с Пахомом.
М: Все те мини-ролики, которые Сережа записывал, мне нужно было собрать, смонтировать и сделать фильм. Сначала мы даже вывешивали клипики в ютуб-канал. У нас появился фан-клуб, который всё это хозяйство просматривал и неравнодушно комментировал. Потом мы уже смонтировали все эти ролики в единый фильм, который мы будем демонстрировать в окружении бытовой инсталляции с 4-го ноября по 10-е декабря в ГРАУНД Солянке.
СП: Да, концерт из выживших панков, у нас супер-группа, к сожалению, в процессе нашей деятельности один из участников уже успел умереть. У меня была идея собрать группу из остатков панк-движения в России. Это уже умудренные опытом люди. Сегодня мне написал один художник: «Наверное, это «Звуки Му» на минималках». А потом он расслышал, что всё же вариативность есть. В основном просто бум-бум-бум-бум – чпок. Панки же, мозга нет почти.
МЛ: Маринеска, расскажи, пожалуйста, о том, как ты вложилась в эту историю с фильмом, который вы создавали с Пахомом.
М: Все те мини-ролики, которые Сережа записывал, мне нужно было собрать, смонтировать и сделать фильм. Сначала мы даже вывешивали клипики в ютуб-канал. У нас появился фан-клуб, который всё это хозяйство просматривал и неравнодушно комментировал. Потом мы уже смонтировали все эти ролики в единый фильм, который мы будем демонстрировать в окружении бытовой инсталляции с 4-го ноября по 10-е декабря в ГРАУНД Солянке.
МЛ: Что вообще происходит в этом фильме, о чем он?
М: «Кровь в подъезде» — это лучший фильм дуэта Пахом и Маринеска. Я даже специально написала текст о нем. Это выверенный экшен, бьющий точно в цель. Человеческие монологи и диалоги, на которые толком не знаешь, как реагировать. «Кровь в подъезде» — это вселенная воображаемого места, опус в виде подъездных битв. Фильм с максимально простыми эффектами и провокационной коллажностью, абсурдом, гротеском, плывущими внутри общественных течений. Всевозможные мутации, хичкоковщина, готического толка настроения по праву найдут своих почитателей, любящих сей гротескный институт. Пахом появляется в фильме в различных образах участников домового чата, говорит от имени дяденек и тетенек. В общем, это кино-сокровищница, в которой можно найти всё и для всех. Возможно, добро победит. Я в это верю.
М: «Кровь в подъезде» — это лучший фильм дуэта Пахом и Маринеска. Я даже специально написала текст о нем. Это выверенный экшен, бьющий точно в цель. Человеческие монологи и диалоги, на которые толком не знаешь, как реагировать. «Кровь в подъезде» — это вселенная воображаемого места, опус в виде подъездных битв. Фильм с максимально простыми эффектами и провокационной коллажностью, абсурдом, гротеском, плывущими внутри общественных течений. Всевозможные мутации, хичкоковщина, готического толка настроения по праву найдут своих почитателей, любящих сей гротескный институт. Пахом появляется в фильме в различных образах участников домового чата, говорит от имени дяденек и тетенек. В общем, это кино-сокровищница, в которой можно найти всё и для всех. Возможно, добро победит. Я в это верю.
МЛ: То есть это такой треш-хоррор с элементами комедии, в котором непременно побеждает добро?
М: Это кино абсолютно развлекательного толка, без каких-то чрезмерных интеллектуальных аллюзий. Это развлечение, entertainment.
МЛ: Будет местами страшно, но весело?
М: Да. Вот так я это видела, когда работала над фильмом.
М: Это кино абсолютно развлекательного толка, без каких-то чрезмерных интеллектуальных аллюзий. Это развлечение, entertainment.
МЛ: Будет местами страшно, но весело?
М: Да. Вот так я это видела, когда работала над фильмом.
МЛ: Что же, непременно посмотрим. Хочу задать еще пару вопросов Пахому. Пахом, в прошлом году у вас вышла пластинка «Кафе морг». А совсем недавно вышел еще один диск, что это за работа?
СП: Да, группа «Пахом и Прохор» выпустила пластинку «Велопрогулка в лесу», ее можно послушать на всех музыкальных платформах. Это синти-поп, итало-диско. Там другая совсем эстетика. Еще у меня вышла работа с джазовыми молодыми музыкантами, талантливыми.
МЛ: Отлично. Скажи, Пахом, куда же мы все движемся?
СП: В никуда, естественно, ежу понятно, в полное инферно!
СП: Да, группа «Пахом и Прохор» выпустила пластинку «Велопрогулка в лесу», ее можно послушать на всех музыкальных платформах. Это синти-поп, итало-диско. Там другая совсем эстетика. Еще у меня вышла работа с джазовыми молодыми музыкантами, талантливыми.
МЛ: Отлично. Скажи, Пахом, куда же мы все движемся?
СП: В никуда, естественно, ежу понятно, в полное инферно!
Обещаем, что этот 30-минутный фильм изменит вашу жизнь — вы уже никогда не сможете на полном серьезе воспринимать общедомовые чаты. Ждем вас на выставке «По-соседски».