Александр Пономарёв: «Эстетика поменялась»

Художник, организатор 1-ой «Антарктической биеннале» и давний житель Китай-города и Ивановской горки рассказывает о мастерских друзей и самых известных арт-хулиганах, о телешовских пятницах, где «…Шаляпин пел, Левитан ходил босиком, а Рахманинов лабал на фортепиано…» и художественной истории района, в котором находится галерея-мастерская ГРАУНД Солянка.

ГРАУНД Солянка: Какое время района Ивановской горки и Китай-города ты можешь оценить как самое чудесное, самое богатое на знакомство с самыми разными людьми, художниками?

Александр Пономарёв: Я живу здесь лет 40. И всё это время оцениваю его как чудесное (улыбается). Сначала, где-то с 1985 года, я работал в мастерской на улице Архипова, которая раньше называлась Спасоглинищевский переулок и теперь снова так называется. Меня пригласил и дал мне возможность разделить мастерскую один очень хороший человек, художник Владимир Киреев. Он был кроме того великий преподаватель, воспитал огромное количество замечательных художников. Для того, чтобы иметь мастерскую, мы преподавали рисунок, живопись, композицию детям. До этого я был моряком, и в то время был выброшен из моря-океана сначала на тот свет, а потом, когда с того света возвратился, стал строить новую жизнь и уже вспомнил свое первое художественное образование после морского. Достаточно взрослый человек уже был. И эта мастерская для меня стала очень важным местом, так как я познакомился здесь со многими чудесными людьми, замечательными художниками. Володя Киреев продолжал традиции Фаворского, Гончарова, учитель его был Беньямин Басов, очень хороший график и иллюстратор Достоевского. На улице Архипова с Володей у нас была очень эффективная студия. Мы делали свое дело, рисовали, писали, деньги зарабатывали, делая книги. Потом я стал участвовать в различных выставках, окреп как художник и у меня появилась новая мастерская на Покровском бульваре, где я работаю и сейчас.

ГС: А что происходило в это время вокруг здания ГРАУНД Солянки?

АП: Так как дом на Солянке в архитектурном смысле очень крутой, ситуация вокруг него всё время менялась. Сначала это был полугосударственный выставочный зал. Потом, когда началась борьба за этот дом, он попал в приватизацию к одной артистке с мужем. Потом этим залом руководили две женщины, и они, учитывая наш опыт с детьми, пригласили нас с Володей параллельно вести студию в этих залах. Кстати, когда у Иосифа Бакштейна появилась идея создать институт современного искусства, я попросил руководителей, чтобы ему здесь дали пространство. И институт современного искусства действительно какое-то время существовал здесь. В самом выставочном зале были выставки, и я в них участвовал. Но потом жизнь меня поддержала, наверное, в том числе и из-за этих выставок. Появилась одна депутатка, которая пообещала новые пространства. Да и в то время мы с Володей еще поспорили, ну, как поспорили, просто я как художник стал более известен и искал новое пространство. В это время здесь был сумасшедший дом. Всё менялось, что-то растаскивали. Но каким-то сумасшедшим образом легла фишка — у меня появилась мастерская на Покровском бульваре, в чудесном месте, в Телешовском доме. Тогда я пришел туда в страшно запущенный полуподвал, ремонтировал его, начал работать. Мы даже с супругой некоторое время жили в этой мастерской. А потом, уже несколько лет спустя, когда появились деньги, именно из-за любви к этому месту, мы купили квартиру на Покровском бульваре в доме 14, очень известном доме.

ГС: Чем он известен?

АП: В этом доме долго жила Ирина Александровна Антонова, многолетний директор ГМИИ им. Пушкина. Она, кстати, всегда считала этот дом родным местом. Кстати, не так давно вместе с Мариной Лошак и Михаилом Швыдким и жителями нашего дома мы открывали на фасаде памятную доску. Для меня еще очень важно, что в нашем доме где-то около года жила Марина Цветаева. И очень важно, что именно живя в нашем доме, она сделала перевод одного из самых главных стихотворений Шарля Бодлера «Плаванье». Это лучший перевод Бодлера и лучший перевод его стихотворения. Да, кстати, и Марина Цветаева не раз говорила, что она считает этот перевод одним из лучших ее переводов. Нам даже непонятно, кого там больше — Бодлера или Марины. Но когда я захожу в дом, всё время это вспоминаю. Мы живем между Большим и Малым Трёхсвятительскими переулками. В Большом Трёхсвятительском был институт электроники, сейчас там юридический факультет Высшей Школы Экономики. А когда там был институт, там очень долго преподавал мой друг. Если вы сейчас зайдете в ГЭС-2, вы увидите реконструкцию его произведения «Дом из воздуха и линий». Это Александр Константинов, очень хороший художник. Удивительно то, что он доктор математики, потом стал известным художником, а потом стал известным архитектором. Мы с ним подружились очень давно. И первая выставка в центре современного искусства, которую Лёня Бажанов делал, была моя и Саши Константинова. Еще даже центра не было, арендовали издательство. Мы всю жизнь с ним дружили. Он удивительный персонаж. Потом он стал очень известным архитектором в Европе, так редко бывает. Моя мастерская находится в одном из домов Телешова. Кто знает, Телешов был такой интересный писатель, он был женат на дочери купца Корзинкина, которая училась во ВХУТЕМАСе вместе с Серовым, Коровиным и так далее. И в этом доме Телешов собирал так называемые телешовские пятницы, своеобразный салон, то, что сейчас называется тусовкой: Шаляпин пел, Левитан босиком приходил (у него мастерская была в Спасоглинищевском переулке), Рахманинов лабал на фортепиано — компашка-то хорошая была. И все выпивали, конечно, как и положено художникам.

ГС: Ну в этом районе были же еще мастерские у других художников, у Эрика Булатова, например…

АП: Почему, были? Ну, мастерская Эрика находится на Чистых прудах, это чуть выше. С Эриком я дружу. Если знаете, у него сейчас открылась выставка у Ольги Свибловой в музее. Мы очень хорошие друзья, я считаю, что это одно из лучших моих знакомств в жизни. Потому что для меня Эрик осуществляет непосредственную связь с предыдущим поколением художников: Эрик ходил за советами к Фаворскому и Фальку, я – к Эрику, а познакомил нас Всеволод Николаевич Некрасов, отец концептуальной поэзии, недавно ему исполнилось 90 лет. И Эрику недавно исполнилось 90 лет, но он сейчас в Париже. А его квартира находится в Лялином переулке, то есть здесь рядом. И мы много раз выпивали вместе. Поэтому Эрик — это наш человек. Когда мы здесь у Мити Борисова во дворе его ресторана «Дом 16» делали тусовку по поводу «Антарктической биеннале», вот туда и приходили все с нашего района — и Эрик, и Герман Виноградов, который тоже жил здесь на улице Воронцово поле, сейчас это даже удивительно вспоминать. А Всеволод Николаевич Некрасов посвятил мне стихотворение, когда в Третьяковской галерее у меня была персональная выставка, оно было на стенах: «При Пономарёве, припономарёвье, баренцево поле. Воронцово море…». Ну и, конечно, великий Константин Звездочетов приходил, который тоже живет здесь рядом.

ГС: Еще у Кабакова была мастерская в Доме России…

АП: Ну, Дом России — это не наш район, но близкий, близкий. Сейчас жена Кабакова, кажется, хочет передать его мастерскую на последнем этаже Дома России, где после Солянки находился Институт современного искусства, Третьяковской галерее. Наш район — интересный, вообще самый лучший, пока еще не испорченный какими-то дурацкими энергиями. Высшая Школа Экономики, если кто-то помнит, это же была Академия военных строителей имени Карбышева, тут все строители укреплений космодрома учились. А напротив — дом с двумя известными скульптурами, мужчина с отбойным молотком и женщина с ружьем. Здесь как раз заканчиваются последние кадры из фильма «Холодное лето пятьдесят третьего», это выдающееся произведение архитектуры. Я когда объясняю таксисту, как ехать, говорю: «Где мужик с молотком и баба с ружьем». Сейчас меня, кстати, очень раздражает временный туалет городской, который там поставили и который портит весь этот исторический вид, не порядок. У замечательного художника-иллюстратора Валеры Гошко тоже мастерская в соседнем Старосадском переулке была. Мой друг Вова Ситников, который сейчас живет в Германии, арендовал мастерскую как раз в нашем дворе напротив моей. Чудесный человек, чудеснейший художник. Он когда-то был редактором модного издательства «Книга», маленькие книжки делали там. Но вообще в моем районе, конечно, самое удивительное — это сам дом Телешовых. Здесь стояла «Победа», которую всё время ремонтировал телешовский правнук. Это прямо ситуация с картин Вовы Брайнина, певца московских пейзажей. Здесь снимается огромное количество фильмов. Я это называю центром кинематографии. Таких двориков практически в Москве не осталось.

ГС: А какая мастерская друзей произвела какое-то особое впечатление и чем?

АП: Ну, конечно, мастерская Эрика. Вот например, сейчас, если вы посмотрите выставку в Центре Фотографии, там висит картина, которую очень редко показывают, на которой изображен художник Васильев — это друг Эрика и Ильи Кабакова, они вместе учились в Суриковском институте. И эта работа всегда висела у Эрика в мастерской, когда он уже жил в Париже. А вот когда Эрик приезжал, обязательно там устраивались читки Всеволода Николаевича Некрасова. Туда приходило много очень хороших художников: Франциско Инфанте, Лёва Рубинштейн, Саша Константинов, еще много других художников. Когда я купил здесь квартиру, с Германом Виноградовым была интересная история, а я его всегда очень любил. Выхожу я как-то в отличном настроении — я же буду жить теперь рядом с мастерской, у меня квартира здесь — и встречаю Германа, и он приглашает меня поиграть с ним на концерте на ракушке. Я же моряк, люблю ракушки. И мы пошли с ним в Институт Землеустройства и отыграли прекрасный концерт еще с другими музыкантами. В какой-то момент на сцену вышел мужчина и начал рассказывать удивительные вещи о специальной гимнастике для поддержания хорошей женской сексуальной формы. Оказалось, что мы выступали на секции по тантрическому сексу! И это в Институте Землеустройства! Я Герману тогда сказал: «Куда ты меня бросил, меня, старого моряка?! Ха-ха-ха!»

ГС: Получается, что Герман был главным хулиганом на районе?

АП: Ну, Герман не только на районе хулиганом главным был, Герман вообще в нашем пространстве художественном был одним из самых главных хулиганов. Костя Звездочетов тоже не уступал ему в плане хулиганства. Но, конечно, когда человек бросает пить, ситуация меняется, он начинает ходит в церковь и так далее. Но Герман — это вообще московское достояние на самом деле, один из самых ясных и чистых людей. Он же буддист, не смотря на все его выходки фрика, все-таки он обливался водой на улице в мороз, хотя и женщин любил, что является положительным фактором в нашей консервативной концепции. Я думаю, что для меня среди перформансистов московских он номер один, удивительный, очень тонкий человек.

ГС: Художники раньше лучше ходили друг к другу в гости и дружили, чем сейчас? Или может это возраст, время…?

АП: Лучше, лучше, конечно. У меня в мастерской здесь собиралась когда-то огромная компания: и Коля Полисский, и Герман, и Инфанте, и Эрик, и Вова Куприянов, и Всеволод Некрасов… Мастерские были таким центром общения, сейчас уже не так.

ГС: Ну, просто сейчас уже многих нет, а многие разъехались и находятся в других местах…

АП: Нет, понимаешь, какая ситуация. Эстетика поменялась. Уже не ходят так по мастерским. Раньше важно было пригласить, важно было поговорить, не передраться, а фигурально поспорить об искусстве. Кабаков просто на этом построил свое пространство содержательное, и все эти дискуссии и обсуждения очень важную роль сыграли для его известности. И он для меня очень важен. И Володя Киреев тоже в этом плане был важен для меня, это то, что сейчас называется организацией сообщества. Это было сообщество из энергетически близких людей. И я, моряк, в это сообщество попал, конечно, в другую среду, несмотря на художественную школу и прочее. Потому что очень важно было иметь рядом близких по духу людей. И в мастерские ходили, и выпивали, конечно, но нельзя сказать, что прям алкоголики были, выпили — поговорили. Культура у нас такая. Но поколения меняются. Поколение Эрика — это одно поколение, наше — уже другое, следом — новое. Да и даже я сейчас, когда кто-то хочет в мастерскую прийти, лишний раз подумаю — это такое персональное пространство, личное. Сейчас по-другому: коллекционеры приходят в мастерскую — имитируют из себя коллекционеров. Ну, конечно, когда приезжают какие-то крутые коллекционеры, я делаю большую уборку в мастерской. Студенты приходят, конечно. Но в основном — только самые близкие друзья. И в целом такой культуры нет, как и гаражной субкультуры, когда собирались в гаражах, она пропала. Но всё-таки мне всегда было тепло от того, что в этом районе живут замечательные, выдающиеся, можно даже сказать великие художники. Да и район такой романтический… А вот сейчас я просыпаюсь и охреневаю, потому что у меня в окне такой кислотный свет, зеленый, фиолетовый. И я спрашиваю своего хорошего приятеля, коллекционера, рисовальщика, главного архитектора Москвы Серёгу Кузнецова: «Серёг, скажи мне, как главный архитектор, кто это придумал?» А он говорит: «Не я». «Ну кто? Это же Покровский бульвар, такая архитектура тонкая, зачем эта кислота?» Не признается. А меня эта кислота раздражает. Конечно, здесь тоже есть какие-то здания, которые портят наше эстетическое представление о хорошей архитектуре, но не радикально. А это такое бессмысленное дурновкусие.

ГС: А были среди художников отшельники, которые в принципе не любили шумные вечеринки, не пускали незнакомых в мастерские, только работали?

АП: Я так скажу: художники – все отшельники. Просто форма проявления этого отшельничества разная. Человек может быть общительным, устраивать или ходить на вечеринки и прочее, но он всё равно остается персонифицированным, это способ сохранить его интеллектуальную независимость. А есть художники, которым до фени, они сидят и делают свое дело, это тоже форма отшельничества такая.


Разговор с Александром Пономарёвым состоялся в рамках программы ГРАУНД Солянки «Заземление» — проекта продуктивного взаимодействия с жителями района. Больше узнать о насыщенной захватывающими происшествиями и невероятными контрастами настоящего и прошлого Ивановской горки через призму современного искусства мы приглашаем вас, посетив текущую выставку «Заземление. 14 переулков».