История вязания насчитывает более трех тысяч лет. Некоторые ученые считают, что оно было известно уже во времена Троянской войны, и на самом деле саван, который героиня «Одиссеи» Пенелопа распускала каждую ночь, не ткался, а именно вязался, а переводчики Гомера просто ошиблись. Первые вязаные носки найдены в коптских гробницах IV—V веков, а самые древние вязаные вещи Нового света обнаружены в Перу и датируются III веком. До нас дошла и работа 1400-1410 гг. мастера Бертрама из Миндена – крупнейшего представителя немецкой готической живописи — для алтаря из Букстехуде, изображающая Деву Марию за вязанием.
В общем, можно сказать, что вязание старо как мир. И зачем же в век современных технологий и сверх-скоростей может пригодится этот навык? Конечно же — чтобы создавать произведения искусства и уникальные вещи.
Катика считает, что все в этом мире буквально пронизано связями. А значит, все это можно связать заново. В своих «картинах из пряжи», она, как Энди Уорхол, обращается и к образам продуктов потребления, и к объектам поп-культуры, а также к сложностям психологических отношений между людьми и теме памяти.
В общем, можно сказать, что вязание старо как мир. И зачем же в век современных технологий и сверх-скоростей может пригодится этот навык? Конечно же — чтобы создавать произведения искусства и уникальные вещи.
Катика считает, что все в этом мире буквально пронизано связями. А значит, все это можно связать заново. В своих «картинах из пряжи», она, как Энди Уорхол, обращается и к образам продуктов потребления, и к объектам поп-культуры, а также к сложностям психологических отношений между людьми и теме памяти.
Для персональной выставки в Японии Катика связала тамагочи, японские марки и лапшу быстрого приготовления. Для выставки «Звездные» в Суздале под кураторством Андрея Бартенева героев «Звездных войн» — Дарта Вейдера, малыша Йоду, Чубакку и даже роботов C3PO и R2D2. Связала Тимоти Шаламе из «Дюны», Крейга Дениэла в роли Джеймса Бонда, Мандалорца, Леди Гагу и Бьорк, Мэрилин Монро и Эйнштейна, Джона Леннона и Виктора Цоя, Хармса, Стивена Хокинга и Мао Цзэдуна, счастливый автобусный билет, Барби, банку сгущенки, фотоаппарат, влюбленную пару и еще множество других портретов, явлений, вещей и мелочей, которые нас постоянно окружают и которые вы бы и не подумали связать. Но Катика подумала.
Родилась Екатерина Пензина (художественный псевдоним — Катика) в Венгрии, много переезжала, окончила Уральскую архитектурно-художественную академию в Екатеринбурге, а в последнее время живет в Москве. Вязать она начала в семь лет, но на путь профессиональной вязальщицы встала в конце пятого курса — решив свой излюбленный жанр портрета воплотить в технике вязания. Художница признается, что и до сих пор портреты любит больше всего, потому что именно через них можно донести важные эмоции и мысли. В технике вязания крючком Катика работает уже более 10-ти лет, и сейчас ее работы выставляются по всему миру – в Италии и Австралии, в Майами и Екатеринбурге, в Москве и Лос-Анджелесе.
В ГРАУНД Солянке Катика принимает участие в групповой выставке под названием «Не—место». Комната с инсталляцией «Аналоговый сигнал» представлена как не-комната — некое оставленное место, заполненное брошенными после исчезновения человека не-объектами. Работы Катики соседствуют с работами Кати Афониной и Анны Комаровой. Здесь можно увидеть часть работ, вошедших в проект художницы «Что я записывала на кассеты». Самое крупное полотно — большой кассетный коврик.
Родилась Екатерина Пензина (художественный псевдоним — Катика) в Венгрии, много переезжала, окончила Уральскую архитектурно-художественную академию в Екатеринбурге, а в последнее время живет в Москве. Вязать она начала в семь лет, но на путь профессиональной вязальщицы встала в конце пятого курса — решив свой излюбленный жанр портрета воплотить в технике вязания. Художница признается, что и до сих пор портреты любит больше всего, потому что именно через них можно донести важные эмоции и мысли. В технике вязания крючком Катика работает уже более 10-ти лет, и сейчас ее работы выставляются по всему миру – в Италии и Австралии, в Майами и Екатеринбурге, в Москве и Лос-Анджелесе.
В ГРАУНД Солянке Катика принимает участие в групповой выставке под названием «Не—место». Комната с инсталляцией «Аналоговый сигнал» представлена как не-комната — некое оставленное место, заполненное брошенными после исчезновения человека не-объектами. Работы Катики соседствуют с работами Кати Афониной и Анны Комаровой. Здесь можно увидеть часть работ, вошедших в проект художницы «Что я записывала на кассеты». Самое крупное полотно — большой кассетный коврик.
«Это кассета 18+, которую мама от меня прятала. Мне кажется, у многих были такие кассеты, которые прятали родители. Эта история про кассеты, которые стоят бесконечными стопками и превращаются в деревенский коврик, здесь происходит совмещение символов старого и нового. Рядом — ковер с оленями, на который мы в детстве перед сном постоянно смотрели, как в телевизор, поэтому на нем всем нам знакомая телевизионная настроечная таблица».
Катика говорит, что не старается играть с какой-то философией, и не любит «супер-концептуальные концепции», а больше любит понятные истории: «Вязание — это все равно что-то такое личное, понятное всем с детства. Ну, грубо говоря, вязание с чем ассоциируется? С мамами, бабушками, с какой-то текстильной, интерьерной историей, одеждой. И вязание дает мне, как художнику, карт-бланш на восприятие, оно уже располагает зрителя, который видит что-то такое трудоемкое, рукотворное и начинает этому верить. Через него я могу какие-то свои истории рассказывать уже более искренне».
Портретов в экспозиции не много, но они неожиданные. К примеру, портрет русской авангардной художницы Любови Поповой является лицом, буквально вещающим из телевизора. «Это и телевизор, и свитер одновременно. И это смешно. Эту работу я делала для Бартенева, с которым мы периодически что-то придумываем. Мы делали выставку на тему русского авангарда — там еще было много таких свитеров. И вот тут как раз «концептуальная концепция»: у него сбоку есть молния, его можно повесить как раскладку картины, надеть, закрепить — и ты будешь как такой телепузик. Но в рамках этой концепции, этой комнаты на выставке — это не свитер, а подвешенный в невесомости телевизор, который транслирует русский авангард». Другой портрет посвящен Юрию Гагарину. Художница использует специальный прием — вводит квадратный вязаный «пиксель», чтобы подчеркнуть изменения, которым подвержено старое изображение: «Мне всегда казалось это гениальным: пиксель — это же бабушкин вязаный квадрат, из таких квадратов делают одеяла. И меня так это очаровывает, что я везде, где могу, стараюсь эту игру показать. И вот Гагарин, вроде бы всем известный, но при этом уже какой-то далекий, пикселизированный…».
Портретов в экспозиции не много, но они неожиданные. К примеру, портрет русской авангардной художницы Любови Поповой является лицом, буквально вещающим из телевизора. «Это и телевизор, и свитер одновременно. И это смешно. Эту работу я делала для Бартенева, с которым мы периодически что-то придумываем. Мы делали выставку на тему русского авангарда — там еще было много таких свитеров. И вот тут как раз «концептуальная концепция»: у него сбоку есть молния, его можно повесить как раскладку картины, надеть, закрепить — и ты будешь как такой телепузик. Но в рамках этой концепции, этой комнаты на выставке — это не свитер, а подвешенный в невесомости телевизор, который транслирует русский авангард». Другой портрет посвящен Юрию Гагарину. Художница использует специальный прием — вводит квадратный вязаный «пиксель», чтобы подчеркнуть изменения, которым подвержено старое изображение: «Мне всегда казалось это гениальным: пиксель — это же бабушкин вязаный квадрат, из таких квадратов делают одеяла. И меня так это очаровывает, что я везде, где могу, стараюсь эту игру показать. И вот Гагарин, вроде бы всем известный, но при этом уже какой-то далекий, пикселизированный…».
«Ко всем выставкам в разных пространствах, где я участвую, я провожу мастер-классы. Это всегда приурочено к какой-то выставке. И всегда это мастер-классы для детей — просто они бывают для совсем малюточек, и для детей чуть постарше. Программа в целом такая — я приношу с собой все материалы, рассказываю чуть о себе и рассказываю про историю вязания. Показываю разные виды пряжи, чтобы дети потрогали, посмотрели разные крючки, предлагаю выбрать какую-то пряжу, мы учимся мотать маленькие клубочки, каждый наматывает себе 5-6 клубочков, и потом мы делаем воздушные петли. Если времени хватает, то идем дальше. Дети забирают с собой то, что навязали, как правило, это длинные косички. Родителям я рассказываю, где, что купить и где можно продолжить и поискать дополнительную информацию. Нитки я дарю-отдаю ребятам. В целом мастер-класс получается про потрогать и закрепить первые шаги. С детьми мне больше нравится работать, родители сразу говорят — «ой, а вы картины вяжете!» — и за один час хотят связать картину. Я говорю — так не бывает. А с детьми классно — получилось две петли и уже восторг. А еще шучу, что вербую себе подмастерьев. У меня в Суздале на мастер-классе было 15 человек и среди них один мальчик, который оказался рыбаком. Он мне признался, что по восемь часов сидит, очень усидчивый. Я ему сказала: «Все! Забираю тебя к себе!»
«Как быстро можно научиться вязать? Это зависит от возраста, моторики. У кого-то с первого раза может получиться: за час, за два можно понять принцип — а там уже дело времени. А у кого-то просто нет к этому расположенности».
«Сама я не сразу научилась вязать. У меня тяжело шло. Я в семь лет начала ходить в школе на дополнительные кружки, и только через месяц что-то стало получаться, через четыре занятия. Думаю, это потому, что я не то чтобы супер хотела тогда вязать. Но при желании за месяц можно базу освоить, чтобы какие-то простые истории вязать – шарфики или узорчики».
«По результатам мастер-класса я планирую вместе с детьми связать паука или солнышко, какую-то кракозябру. Всегда каждый раз получается по-разному. Я всегда говорю, что это не марафон для достижения какого-то огромного результата, а занятие для приятного входа в увлекательный процесс вязания. Потому что когда кто-то начинает строго учить: вот здесь у тебя не так, здесь считать надо, а здесь у тебя не ровно — у ребенка потом и желания продолжать не будет. А когда все в легкой форме подается: можно попробовать все виды пряжи, все крючки, все размеры, пощупать, посмотреть, как оно все вяжется, безопасно познакомиться со всем процессом, поспрашивать у меня что к чему — интереса гораздо больше, а испуга меньше».
«Сама я не сразу научилась вязать. У меня тяжело шло. Я в семь лет начала ходить в школе на дополнительные кружки, и только через месяц что-то стало получаться, через четыре занятия. Думаю, это потому, что я не то чтобы супер хотела тогда вязать. Но при желании за месяц можно базу освоить, чтобы какие-то простые истории вязать – шарфики или узорчики».
«По результатам мастер-класса я планирую вместе с детьми связать паука или солнышко, какую-то кракозябру. Всегда каждый раз получается по-разному. Я всегда говорю, что это не марафон для достижения какого-то огромного результата, а занятие для приятного входа в увлекательный процесс вязания. Потому что когда кто-то начинает строго учить: вот здесь у тебя не так, здесь считать надо, а здесь у тебя не ровно — у ребенка потом и желания продолжать не будет. А когда все в легкой форме подается: можно попробовать все виды пряжи, все крючки, все размеры, пощупать, посмотреть, как оно все вяжется, безопасно познакомиться со всем процессом, поспрашивать у меня что к чему — интереса гораздо больше, а испуга меньше».