Москва. Композиция для комнат

Музыка спальных районов, кого обманывает Бетховен и почему, когда через «не могу», то потом у тебя вырастают крылья — о своем творчестве рассказывает композитор, художник, музыкант-импровизатор Алексей Сысоев.

Вероника Георгиева: Лёша, широкой публике ты больше известен как композитор и музыкант, но сейчас на выставке в ГРАУНД Солянке ты показываешь свои видеоработы. Как так случилось, что ты стал снимать на 8-миллиметровую пленку?

Алексей Сысоев: Я немножко баловался этим в детстве, но потом забросил, потому что вся эта культура, даже пленочное фото, пришла в упадок, хотя сейчас, к моему удивлению, стала восстанавливаться. Снова пошла мода на пленочные фотоаппараты и даже на кинопленку. Это сейчас такое развлечение для богатых, так же как и винил. И не даром! Это удовольствие дорого стоит, там долгий процесс проявки, оцифровки в моём случае и т. д. Ты ведь не сразу видишь результат, ты предчувствуешь, ждешь. Это процесс, который может длиться полгода. Это азартное занятие. Ну и плюс к этому, может быть, сплав фотографии и музыки, то есть временнóго искусства, дал симбиоз в форме кино, которое тоже является временны́м искусством. И я этим теперь занимаюсь. Но отношусь к этому как к музыке.

ВГ: Твоя инсталляция называется «Москва. Композиция для комнат». Откуда такое название?

АС: Изначально проект был немного другой. Его придумала Саша Елина в рамках фестиваля «Музыка, пространство, архитектура». И нам пришла в голову идея снимать на 8-миллиметровую пленку современные окраины Москвы. Это несоответствие, на мой взгляд, имеет свою художественную изюминку. Когда элементы немного странно друг с другом взаимодействуют, в этом есть какая-то соль, что-то прекрасное. А когда поступило предложение от ГРАУНД Солянки, и мы его стали обсуждать, мне показалось это неудовлетворительным — как-то маловато просто сделать фильм. И я сразу уцепился за идею создания собственного пространства, и это стало главной идеей: не именно Москва, а то пространство, которое мне удалось создать из каких-то других элементов. Я беру элементы города и из него сооружаю абсолютно другое пространство, возможно, абсурдистское, но художественно цельное.

ВГ: Если взять эти пять комнат, хотя одним взором их не объять, но, если представить, что мы сняли крышу и посмотрели сверху, то нас ждет строго срежиссированная композиция продолжительность 60 минут из видеопроекций и саундтреков. Такая общая инсталляция, созданная тобой партитура видеопроекций.

АС: Там все элементы должны работать друг с другом: звук, движущееся и статичное изображение и свет. Это всё должно взаимодействовать в каком-то ритме, а ритм, как известно, это один из самых важных факторов взаимодействия человека с действительностью. Ритм нас окружает повсюду. Ритм создает форму, и это мне очень важно. И предвосхищая вопрос о том, с какой точки лучше смотреть, я не скажу. Нужно со всех точек смотреть, а так как это нельзя сделать одновременно, то существует множество вариантов постижения общей композиции. Мне, например, нравится место, когда виден коридор, а с другой стороны видны две левые комнаты в конце, эта точка дает, пожалуй, наиболее полный обзор. Еще, конечно, мне очень приятны такие моменты, когда думаешь, а что же в этих комнатах, где вроде бы ничего не происходит, и в этот момент что-то вспыхивает, ты туда идешь, а больше ничего и нет, и неизвестно, когда появится. Это тоже такой композиторский ход, как у Бетховена, когда он устраивает для слушателей определенные правила игры, а потом их постоянно нарушает. В общем, обманщик и иллюзионист.

ВГ: Да, паузы в твоих видеоинсталляциях могут быть довольно длинными, ты как режиссер подталкиваешь зрителя к некомфортному краю — некоторые зрители остаются под впечатлением, что что-то не работает — вспыхнуло и погасло, а люди в наше время не привыкли ждать долго, им нужно всё сразу и сейчас.

АС: К сожалению, да. Но я часто говорю о доверии друг к другу, доверии слушателя к композитору и наоборот. Поэтому надо понимать, что если кто-то кого-то и обманывает, то по-хорошему, чтобы стало приятно, что ты тоже включен в эту смешную игру.

ВГ: То есть, у тебя есть какая-то ответственность перед слушателем за то, что твой концерт слишком долгий, например?

АС: Да, конечно. У меня даже некий комплекс есть. Я часто пишу довольно длинную музыку, там могут быть огромные паузы, и всегда очень переживаю. И эта горечь, ну не горечь, а скажем, искушение… Я все время борюсь с искушением, и эти паузы действительно завоеваны моей совестью, что ли, потому что я всегда думаю о том, как это будет восприниматься со стороны.

ВГ: Но поддаваться ты не собираешься, перевешивает все-таки авторский подход художника. Ты делаешь, как тебе надо, а это, наверное, и есть самое важное. Но вернемся к видеоинсталляции «Москва. Композиция для комнат». Для саундтрека ты вел городской аудиодневник. Как происходили эти полевые записи?

АС: Вот в этом тоже есть такая абсурдистская немножко странность, потому что на изображении везде осень, а я записывал звук зимой. И это слышно — там нет птиц, допустим, хотя дело происходит часто рядом с парком. Там есть звуки дворника — очень рано, в пять утра я с балкона записывал — он там лопатой сгребает снег. Приятные такие, московские, городские звуки. Звук колоколов у меня там рядом с домом. И это всё в странном соотношении друг с другом находится. Иногда это нарастает, немного даже агрессивно — включается какой-то, я уже не помню, что это было, такой громкий звук, который заставляет тебя выйти из пятой, насыщенной комнаты и посмотреть, что же там происходит. А там только темнота и только угрожающий гул. В какой-то момент он прерывается и в этой пустоте ты слышишь уже какие-то шаркающие шаги. И это очень важно. По мере удаления от пятой комнаты к первой, всё больше и больше становится аудио-информации, а видео исчезает. Поскольку с композиционной точки зрения присутствует вот этот веер — пятая-четвертая-третья-вторая-первая — такое удаляющееся отражение первой проекции. В пятой комнате есть два экрана, один позитивный, второй негативный. Позитивный — главный, негативный — первое его отражение, редуцированное. Дальше идут слайды, дальше идут вспышки, всё меньше и меньше и меньше. Зато там много аудио-информации.

ВГ: Что собственно мы видим на видео? Ты где это снимал?

АС: В основном это спальные районы Москвы. Я кинул клич в ФБ, и многие откликнулись. Я ездил по адресам снимать окрестности Москвы с высоких этажей многоэтажек. Кадр 8 мм очень маленький, а пространства огромные, и это абсурдное несоответствие мне тоже хотелось выразить. Сами поездки были очень увлекательные. Я снимал даже в метро иногда, там, где оно выходит на поверхность. Филатов луг. И вообще много попутешествовал, электрички — забавно. Иногда были приятные сюрпризы. Я, помню, наметил кататься очень рано, в шесть утра, и именно в это утро случился какой-то чудовищный туман. Так красиво! И я очень многие кадры снял в этот туман, как я езжу по МЦД… Мне очень повезло. Но это, потому что я часто этим занимался, был большой процент того, что повезет, поэтому и повезло.

ВГ: Ты ездил к друзьям? Как это было, вы пили чай-кофе, а потом ты говорил, «Пойду на ваш балкон поснимаю»?

АС: Да, конечно. Причем, это же в ФБ, там не все друзья. Я тогда знакомиться стал с людьми, у которых бывал. С кем-то чай пил, с кем-то, помню, пирожок… с чаем (общий смех).

ВГ: Целое параллельное приключение!

АС: Приходилось составлять маршрут, карту, согласовывать адреса. Допустим, Марьино и Борисовские пруды надо было включать в один очаг, чтобы не мотаться туда-сюда, а зонами действовать. И потом, когда я проявил пленку, у каждого дня, каждого района разная облачность, разная погода. Сияющие, солнечные кадры — на западе Москвы. А на востоке, наоборот, очень мрачные выдались дни, с очень харáктерным освещением. Это все очень интересно, и, помимо художественных достижений, представляют собой еще и своеобразные мемуары. И они очень приятны.

ВГ: То ли из-за камеры то ли из-за осени, чувствуется в съемках ностальгическая нотка.

АС: Я не ставил задачи делать «ретро». Мне, наоборот, хотелось сделать такую странную, вневременную штуку. Грустно, конечно, что многие уехали буквально через полгода, и сейчас уже половина адресов пустует или занята другими людьми, поэтому все эти съемки это как бы документация моих хороших отношений с моими друзьями, которые уехали.

ВГ: Ты много путешествуешь и много снимаешь…

АС: Да. Мне очень нравится жанр роуд-муви. Я сам люблю снимать. Съемка на 8-миллиметровую пленку это часто съемка на скорости 18 кадров в секунду, во всяком случае не быстрее 24 кадров в секунду. Это медленно, особенно для съемки из движущегося автомобиля или поезда. Там все такое смазанное получается. Но мне как раз нравится, напоминает немного абстрактную живопись. И даже знаменитый прием, который Йонас Мекас, наверное, не первый придумал, когда он приходит в восторг от жизни, он начинает махать камерой вокруг себя, и на выходе получаются прекрасные блики, солнечные пятна. Это я очень люблю тоже. Оправдываться уже поздно, но о существовании Мекаса я довольно поздно узнал. Я уже года два снимал, и кто-то сказал: Ты снимаешь как Мекас. Я посмотрел, и действительно! С той поры я пытаюсь быть непохожим на него. Но очень его люблю.

ВГ: Но всё равно есть ощущение, что ты сам задаешь свои правила, существуешь в какой-то альтернативной вселенной что ли. И при этом ты очень продуктивный композитор.

АС: Спасибо.

ВГ: Как проходит ваш авторский курс в ГРАУНД Солянке? Импровизационную часть ведешь ты, а композиторскую — Владимир Горлинский. Ты доволен?

АС: Я очень доволен студентами и студентками. Все прекрасные, талантливые и очень разные люди. Мне тяжело — у меня нет большого опыта преподавания. Но мне кажется, у меня отчасти получается. Я очень стараюсь и надеюсь, что приношу пользу. Тяжело, потому что я теперь уже не сосредоточен просто на композиции, я вынужден думать о других людях, помогать им и так далее, но это прекрасное занятие. У нас проходят, как мы их назвали, «Классные концерты». Только что я посмотрел пиратскую запись последнего концерта и пришел в восторг. Я очень надеюсь, что этот опыт пригодится нашим выпускникам, потому что они действительно очень хороши. Я пытаюсь это делать не только, чтобы деньги заработать, а потому что, опять же, очень многие уехали, и не с кем играть. Разрушилось сообщество. Некому слушать. И хочется поддерживать эту среду, чтобы она продолжала развиваться. И кстати это видно. На наших два концерта пришло много народу. Людям интересно, и это вселяет надежду на будущее.

ВГ: Сколько еще будет длиться ваш курс?

АС: Вот только что мы прошли экватор, у нас выпускной концерт 24 декабря. Но сначала будет третий «Классный концерт» с Юрием Яремчуком. А потом уже будет выпускной концерт, сложносочиненный. Это будет один большой совместный концерт двух курсов, композиторского и импровизационного.

ВГ: Почему вы решили такой курс сделать? Есть какие-то прорехи в образовании?

АС: Прорехи, конечно, есть. Но еще важно, чтобы у человека был выбор. Он может выбирать между консерваторией и чем-то другим. А у кого-то, может быть, нет возможности в консерваторию поступить, а он очень талантливый. И при этом я не могу и не хочу разговаривать с людьми на самом начальном уровне. Мне хочется, чтобы человек был уже отчасти подкованным, теоретически или практически. Со временем хочется делать всё более эксклюзивные вещи, всё более сложные, не простецкие, скажем так.

ВГ: Что для тебя самого в импровизации главное?

АС: Своего рода вдохновение, которого проще добиться, чем в композиции. Там много всяких факторов. И оно растянутое во времени. Ты пишешь пьесу очень долго, и бог знает, когда придет вдохновение — сегодня оно пришло, завтра не пришло. Импровизация — более вдохновенная штука, там много приключений. Плюс к этому, я человек стеснительный, замкнутый, и мне на сцене тяжело, импровизация позволила мне преодолеть какие-то комплексы. И многим другим тоже помогает. Так что, очень много прекрасных факторов. Но я отношусь к этому совершенно серьезно, как к искусству, как к науке. У импровизации есть теория, и я пытаюсь доносить ее до своих учеников.

ВГ: В каком-то интервью ты говорил о «точках вдохновения». Это что?

АС: Они рождаются из сиюминутного процесса. Это сложно объяснить. Например, я боюсь сцены, мне сложно выйти на сцену, но когда это преодолеваешь, приходит и вдохновение. Когда через «не могу», как в спорте, например, включаются некие психологические рычаги. Когда ты преодолеваешь что-то в начале, то потом у тебя вырастают крылья.

ВГ: А в детстве ты не любил музыку, когда учился играть на кларнете.

АС: Да, но это «особенности» советского академического образования. Оно, с одной стороны, по-своему прекрасное, а с другой стороны, если оно формальное, то может отбивать у талантливых людей всю охоту к искусству, к занятиям. Музыку-то я любил, но начальный этап был неприятный — скукота одна. Потом уже я услышал джаз, авангард, альтернативные вещи. В девять лет мне случайно довелось услышать живьем Трио Ганелина, и это мне на всю жизнь снесло крышу. Я помню, 1981 год, а на сцене совершенно не советские люди, и такую музыку играют, что даже предположить такое в самом больном детском воображении невозможно. Тем не менее, это происходило на моих глазах, это было очень красиво и энергично. И этот образ меня заряжает до сих пор.

ВГ: Как ты в девять лет попал на джазовый концерт?

АС: Родители постоянно ходили на джазовые концерты. И первое, на что я попал, было Трио Ганелина, а это были наши самые радикальные звезды фри-джаза.

ВГ: Удивительно, как работает судьба. Попал, а мог бы и не попасть, и всё пошло бы по-другому. Для выставки «Москва. Композиция для комнат» монтаж делал известный архитектурный фотограф и художник Юрий Пальмин. Тебе вообще близок формат коллаборации?

АС: Да. Не всегда этот опыт удачный, но с Юрой… Как бы не просто мне было сходиться с людьми, но если я схожусь, то хорошо схожусь. С Юрой как раз такой случай. Возможно, мы оба мягкие люди, и готовы друг друга услышать. Я часто сталкивался с художниками и режиссерами, для которых не существует других мнений, кроме их собственного. Сразу хочется развернуться и уйти. А тут, я столько от Юры узнал вещей, сколько я нигде бы не узнал. Про архитектуру я узнал от него то, чего не знал никогда. Он очень обогатил меня.


А мы обещаем обогатить вас впечатлениями выставки Алексея Сысоева «Москва. Композиция для комнат», которая продолжается до 14 декабря включительно. Ждем вас!